Рецензия на книгу
Бремя страстей
Сомерсет Моэм
amourgirl28 августа 2025 г."Воображаемое горе куда легче сносить, чем горе, которое видишь воочию"
Это роман, растянувшийся для меня на четыре года, а то и на все пять. Никогда еще так долго я не читала книги. Нет, дело не в том, что он плохой, его сложно читать или делаешь это через силу, а для него нужна какая-то особая атмосфера и такой настрой, когда хочешь получить волну слога Моэма, а потом еще на полгода отложить книгу, отложить это «бремя»; философская нагрузка зашкаливает, есть ощущение скучной болотной затянутости, но читается очень легко.
Впервые с этим столкнувшись и дочитав до конца, я понимаю, что это должно было быть именно так. Самое удивительное, что сюжет не теряется, возвращаешься к тексту, как будто он был закрыт полдня назад.История Филипа проста: мальчик остался один, был взят на попечение дядей-священником, мистером Кэри. С самого начала произведения одновременно интересно и бодро и затягивает в болото, и уже понимаешь, что дальше будет непросто: «Радужные надежды юности оплачивались горькой ценой разочарований». Филипу пришлось несладко, он:
«<…> приобрел прекраснейшую привычку на свете –привычку читать; он и не подозревал, что нашел самое надежное убежище от всяческих зол; не знал он, правда, и того, что создает для себя вымышленный мир, рядом с которым подлинный мир может принести ему только жестокие разочарования».Миссис Кэри старалась заботиться о мальчике: «Она любила его теперь совсем по-другому – ведь он заставил ее страдать»; жизненные разочарования заставили сформировать такой склад натуры, где главный герой отвечает миру порой такой же жестокостью: «Филип обладал дьявольской способностью найти у ближнего больное место и сказать ему то, что заденет за живое»; и мечется в поиске себя, не зная, куда пойти, в медицину или искусство: « - Искусство, - закончил Кроншоу, взмахнув рукой, - это убежище от жизненной скуки, придуманное изобретательными людьми, пресыщенными едою и женщинами». Порой даже «низменные страсти» театра казались ему настоящей жизнью.
«Пейзаж пробуждал у него в сердце незнакомое чувство – он сам не знал, была ли то печаль или радость».Идет противопоставление образа жизни матери и дяди: одна расточительна, другой чопорный и до невозможности скупой, имея одну газету на троих с соседями. Да и вообще дядя недолюбливал Филипа, несмотря на то, что через свое пробы и ошибки Филип:
« - Научился смотреть человеку на руки, чего никогда раньше не делал. Стал видеть не просто дома и деревья, а замечать, как они выглядят на фоне неба. И еще научился тому, что тени – не черные, а цветные.- Думаешь, это остроумно? Я нахожу твое легкомыслие совершенно идиотским!»
И тут понимаешь, что мальчик как бы должен уехать навстречу своей новой счастливой жизни, что в принципе он и делает, но колебания и новые эмоции его утягивают все глубже и глубже: «Сила, во власти которой он находился, не имела, казалось, ничего общего с рассудком; рассудок его только указывал ему способ добиться того, к чему стремилась его душа».
Филип хочет освободиться от оков церкви, веры, обязательств, найти свободу в Германии:
«Сердце его колотилось от радости при мысли о том, что он свободен от всего этого навсегда» и «Новые мысли, которыми так небрежно перекидывались возле него, будоражили его сознание. Он был страшно возбужден. Он чувствовал, как в нем рождаются неведомые силы».
«Если говорить правду, он был просто пьян, хотя и выпил всего стакан пива, - его опьянение было куда опаснее, чем от алкоголя».В аннотации указано, что автор «обнажает душу собственную», ведь через жизнь Филипа он в какой-то мере отзеркаливает свою. Тяжесть жизненных терзаний передается читателю.
Ну и, конечно же, любовь, жажда самопожертвования, которые ведут к опустошенности.
«Любовь точила его, как червь, высасывала все его жизненные соки; она поглощала все его существо целиком, не оставляя ему ни других радостей, ни других интересов».
«Любовь была для него мукой, он ненавидел свою кабалу, чувствовал себя пленником и жаждал свободы».Если же захотите узнать что такое «притча об истории человечества в одной строке», придется прочитать роман целиком :)
Все произведение Филип хотел свободы, хотел дышать. От его письма насчет расставания было больно: «Он терзался, представляя себе, как она плачет. Но в то же время чувствовал и облегчение. Воображаемое горе куда легче сносить, чем горе, которое видишь воочию <…>»
Последняя глава была прочитана на одном вздохе, и только с последней строкой можно было выдохнуть по-настоящему. То ли от того, что наконец-то книга закончилось, то ли от того, что герой наконец нашел покой:
«Река текла мимо, словно говоря, что все течет, все проходит бесследно; впереди ждало будущее, полное надежд»10400- Думаешь, это остроумно? Я нахожу твое легкомыслие совершенно идиотским!»