Рецензия на книгу

• 

  Daniel_Mur22 августа 2025 г.

  Показывай стусан и дулю нечистой силе, пусть ей пусто будет

  Тяжело, тя-же-ло. После Мураками я хотел почитать что-нибудь русскоязычное, расслабиться. Конечно, нужно взять классику. И не Достоевского, в депрессию пока рано уходить. Но кто же знал, что Гоголь писал на украинском. Я понимаю, «Вечера…» про Малороссию, написаны почти 200 лет назад, но чтоб так тяжко. Приходилось пробираться через текст, как через терновые кусты. В последний раз так было, когда я читал Лавкрафта. Только усилием воли я смог дойти до конца.

  Из-за того, что приходилось в своей голове понемногу переводить на русский, всё казалось сумбурным и непонятным. Почти в каждой истории какие-то черти, колдуны, бедные жёны. В итоге ничего непонятно, полный сумбур. Видимо, не дорос я ещё до такого.

  Один только Шпонька был написан совершенно понятно. Может оттого, что там не так много диалогов. Но скорее всего потому, что эта повесть написана позже остальных. За пару лет стиль переменился, вектор сменился. Так и получилось, что Шпонька понравился мне более всего, хоть там и написано в конце «продолжение в следующей главе», которой нет. Прямо как со вторым томом мёртвых душ.

  
  …один школьник, учившийся у какого-то дьяка грамоте, приехал к отцу и стал таким латыньщиком, что позабыл даже наш язык православный. Все слова сворачивает на ус. Лопата у него – лопатус, баба – бабус. Вот, случилось раз, пошли они вместе с отцом в поле. Латыньщик увидел грабли и спрашивает отца: «Как это, батьку, по-вашему называется?» Да и наступил, разинувши рот, ногою на зубцы. Тот не успел собраться с ответом, как ручка, размахнувшись, поднялась и – хвать его по лбу.
  Проклятые грабли! – закричал школьник, ухватясь рукою за лоб и подскочивши на аршин, — как же они, черт бы спихнул с мосту отца их, больно бьются!» Так вот как! Припомнил и имя, голубчик!
  Господи Боже мой, за что такая напасть на нас грешных! И так много всякой дряни на свете, а ты ещё и жинок наплодил!
  — Так, как будто бы два человека: один наверху, другой нанизу; который из них чёрт, уже и не распознаю!
  — А кто наверху?
  — Баба!
  — Ну вот, это ж то и есть чёрт!
  Всеобщий хохот разбудил почти всю улицу.
  Последние слова вынесла она за дверь на улицу, куда отправилась для каких-нибудь своих причин.
  — Я, то есть, имел случай заметить, что какие есть на свете далёкие страны! — сказал Иван Фёдорович, будучи сердечно доволен тем, что выговорил столь длинную и трудную фразу.

  6

  121