Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 августа 2025 г.

  «Сегун» Дж. Клавелл

  Произведение, с которым знакомство началось с абсолютно покорившего меня сериала, но от печатного первоисточника, сказать честно – бомбит.
  Когда читал «Сегун», меня поразило сходство текста с экранизацией. Даже фразы персонажей идентичны, но потом начал сталкиваться с инородными текстуальными вкраплениями, которые заставляли мои глаза кровоточить.
  Данный факт понудил меня вернуться к изучению информации о книге и авторе, что, в очередной раз помогло расставить все по своим местам.

  Начну с того, что автор, в краткой биографии, выглядит несколько карикатурно. Военный, который побывал в плену, но травму получил после предоставленного отпуска в результате освобождения. Знакомится с актрисой и «неожиданно» начинает увлекаться сценарным ремеслом. Поженившись, переезжают в США, где его сценарии никому не интересны, и он зарабатывает плотницкими работами. Но потом появляются тексты, на которые обратили внимание, вошедшие в «Азиатский цикл», среди которых и «Сегун» (1975).

  Уверен, что вы обратили внимание на тот факт, что я не называю данное произведение книгой, все потому что «Сегун» - это сценарий, впоследствии адаптированный под литературное произведение. Нужно отметить, что как сценарий к сериалу (1980) этот текст замечателен, но как адаптация, с замашкой на исторический роман – это никуда не годится, и вот почему.

  Необходимо отметить тот факт, что к примеру: «Парфюмер. История одного убийцы» П. Зюскинд – это роман, написанный в псевдоисторической манере. Автор в этой части не лукавит и даже оставляет определенные крючки для правильного понимания. С «Сегун» Дж. Клавелла ситуация иная. Произведение, с момента выхода в свет, характеризуется как исторический роман, хотя имеет ряд пороков в переносе исторических персоналий и конкретных событий того времени, в том числе их привязке к датам, а речь персонажей и вовсе убивает без ружья.
  В тексте «Сегун» и его экранизации, указываются разные сроки плавания Блэкторна (ГГ) к берегам Японии, не четко указан порт из которого вышло судно, и с каким названием. Переиначены имена и статусы представителей японской знати.

  Блэкторн в романе предстает «высокомерным послом просвещенной Европы», притом, что он имеет образование, но позволяет себе высказывание: «Ссал я на него (Оми) и всю Японию». По тем временам, с нравами, традициями и культурными устоями пустую голову, которая изрыгает подобную дурь - снесли бы на месте. Так, старший самурай превратил слугу, который не поклонился ему, в фарш, а за такие слова чужака, только помочился ему на спину. Терпение Оми, заслуживает памятника в столице.

  Торанага, как мудрый руководитель и дворянин, быстро понял, что у него появилась возможность узнать об истинной картине мира и положении вещей в ней, из альтернативного источника, а не только из уст иезуитов. В то время как кормчий не понимает в чем дело, но быстро стал входить во вкус жизни на чужбине, полагая свою защиту абсолютной, позволяет себе все большую блажь под предлогом готовности делиться знаниями о географии и политики. Очевидно, горе от ума, которого нет…

  Соревнуясь со знакомым моряком в «красноречии», Блэкторн называет японского сановника, цитата: «Черноглазым сыном портовой шлюхи». Автор, со своих слов, дает описание тому, что Торанага, во время переговоров с Ишидо – чешет в паху.
  Потратить несколько страниц на описание того, как почти пятидесятилетний Торанага, забирается на парапет террасы дома, в котором они вели переговоры с Ишидо, и зовет его к себе на «жердочку» дабы скрестить струи мочи для подписания соглашения, а потом столько же страниц потратить на описание просьбы никому об этом не рассказывать.
  А как вам описание того, что японские чины, на деловых беседах, цитата: «пускают ветры»?!...
  Все это откровенная чернуха и клюква…

  Особую любовь Дж. Клавелл испытывает к слову «параша». Им он сыпет в избытке, везде где только можно, а можно, судя по тексту, везде… Почему не заменить на: гальюн, ведро, сточные или выгребные ямы, уборная или туалет – не ясно.

  Очень коробило, что ГГ позволяет себе суждения о разных вопросах, как то: ориентация, культурные особенности, брак, религия, вера, география, политика, социальные отношения, расслоение общества, не от своего имени, и обозначая не свое отношение к этому, а говорит с нарочитой поучительностью от имени Европы, которая совсем недавно, в результате крестовых походов, научилась мыться.

  Данное произведение меня неприятно поразило, в том числе малым словарным запасом автора (или переводчика), неточностью в суждениях и радикализме по ряду вопросов. Хотя «Сегун» писался в Америке 70-х годов, шла эпоха хиппи, которые на многие из затронутых тем смотрели шире.

  36

  844