Рецензия на книгу
Дом с мезонином. Повести и рассказы
Антон Чехов
hanif13 августа 2025 г.Разбор рассказа Чехова «Человек в футляре»
На первый взгляд может показаться, что «Человек в футляре» является трагикомедией, иронизирующей над одним конкретным психотипом запуганного, беспокойного, мнительного законника, для которого установки и правила определяют весь уклад жизни. Однако при внимательном разборе видно, что Чехов недвусмысленно указывает на то, что вообще-то все люди без исключения живут в футлярах, а разница сводится лишь к тому, какова природа того, в чём прячется тот или иной человек. Чехов помещает один рассказ внутрь другого, не менее важного, в котором слушатель замечает:
«А разве то, что мы живём в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт — разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор — разве это не футляр?».
Он предлагает своё объяснение описанному: «Вот если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю». Однако рассказчик, только что иронизировавший над несчастьем одного человека в футляре, тут же говорит: «Нет, уж пора спать. До завтра!». То есть он покидает разговор, не желая выслушать объяснения, предлагаемые его слушателем. Это означает, что взгляд, устремлённый наружу, не оборачивается внутрь, чтобы распознать в другом самого себя. Чехов выстраивает интересную конструкцию, в которой рассказчик, заметивший нечто значительное, не применяет это к себе самому. Жизнь людей, таким образом, носит строго описательный характер: они наблюдают, рассказывают, но не принимают участия, так как каждый находится в своём футляре и способен лишь указать на обречённость другого.
Ещё одной занимательной деталью этой конструкции является то, каким родом деятельности Чехов наделяет слушателя и рассказчика. О первом сказано, что он ветеринар, второй — учитель гимназии. Рассказчик, будучи учителем, не понимает смысла рассказанного им, в то время как ветеринар находит самую суть. Эта инверсия ролей (тот, кто лечит животных, понимает в людях больше, чем тот, кто призван их обучать) является, по-моему мнению, главным стержнем истории.
В итоге мы имеем перед собой два рассказа. Первый — от лица учителя по фамилии Буркин (от гл. «буркать», «бубнить»); второй — от лица самого Чехова, который рассказывает историю о рассказчике, показывая его со стороны. Именно такая конструкция позволяет читателю увидеть в рассказе самого себя. Или, вернее, будет сказать, что такая форма открывает путь для саморефлексии.
Буркин считает одиночество проявлением атавизма, а общественную жизнь, соответственно, следующей стадией эволюции. Но он не углубляется в то, что общество в его словосочетании «общественное животное» есть тот же самый футляр, в котором прячется маленький человек. И даже само общество прячется в футляре, именуемом мирозданием. Не доходя до уровня постановки подобных вопросов, люди, подобные Буркину, останавливаются на столь конкретных вещах, что собственный футляр остаётся ими навсегда не замеченным. Не желая выслушать поучение, они отправляются в глубокий сон — в мир иллюзий, в котором им кажется, что у них-то точно никаких футляров нет.517