Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 августа 2025 г.

  Отличная книга, вновь убедившая в том, что Шамиль Идиатуллин - один из любимых авторов и надежный вариант в случае, когда хочется погрузиться в сочетание фантастики, мистики, триллера и бытовых зарисовок. Честно говоря, после прочтения “Бояться поздно” в этом появились некоторые сомнения: уж слишком нестройная и запутанная теория перемещений во времени лежала там в основе сюжета, отчего книга показалась несколько муторной, затянутой и не доведенной до логического завершения. Примечательно, что тема временной петли есть и в “Смехе лисы”, но тут сюжет абсолютно строен, ясен и все запутанные нити в итоге приводят к гармоничной концовке. На этом, пожалуй, я тему времени затрагивать в рецензии не буду, чтобы не наляпать спойлеров.

  От сеттинга истории вначале немного потянуло “Лисьми бродами” Старобинец - тоже Дальний Восток, тоже флэшбэки к войне, тоже японские лаборатории с экспериментами. Но на этом все сходства исчерпываются. На дворе - середина 80-х, тянется ленивое лето - одному из главных героев, Сереже, не выпало счастья попасть в пионерлагерь, поэтому он вынужден проводить дни в родном поселке. Он ходит в школу на летние отработки, пытается завоевать авторитет среди старшеклассников, совершает экспедиционные вылазки в лес, где внезапно находит ржавый остов самолета. Про самолет этот знают все, включая его мать, вот только никто не помнит, когда именно он появился - не сохранилось в истории поселка сведений об авиакатастрофе или ином подобном событии. Но что самолет лежал в лесу всегда, всем известно, это непреложный факт просто - и все. Сережиной матери - Валентине - вообще в приключения сына вникать недосуг: ее занимает повседневная суета, недавно появившийся в ближайшей воинской части симпатичный капитан Сабитов, да и в больнице, где она трудится медсестрой, в последние дни работы прибавилось. Привозят людей со схожими симптомами - их бьют судороги и корчи, а финальный спазм горловых мышц после долгой агонии приводит к смерти от удушения. И с каждым днем больных становится только больше.

  Заразиться болезнью доводится и сержиному компаньону - псу Рексу. Он почти умирает в кабине ржавого самолета, но слизывает с пола жидкость из случайно разбитой пробирки, найденной там же. И она, кажется, оказывается лекарством. Вот только как его приготовить снова?

  В общем, тут классический прием Идиатуллина - из нормальности и бытовой повседневности внезапно прорывается ненормальность. Градус ее нарастает, привычная уютная жизнь рушится, события набирают оборот, а впереди маячит тайна. И все это тут было сполна, от чего я получила истинное читательское удовольствие.

  И все было бы идеально, неприятный осадок остался от момента какой-то личной неприязни автора к эпохе, который проявляется в одном из описаний, явно несущих персональное отношение:

  
  “Они жили от гудка до гудка, от звонка до звонка и от зарплаты до зарплаты, много курили, страшно пили, толкались в бесконечных очередях за дефицитом и чем угодно, разговаривали агрессивно и охотно орали на знакомых и незнакомых, совершенно не желая их понимать, из иностранных языков знали только «хенде хох», всё активнее перелезали в идиотские клеши и рубашки при воротниках величиной с Ямальский полуостров и отпускали бакенбарды — ко все более куцым платьям у него особых претензий не было, зато перманентная завивка вместо высоких бабетт и похожие на фингалы голубые тени вместо стрелок бесили, — к тридцати годам толстели и ставили железные, а с особой гордостью — золотые зубы, лысели и делали второй аборт, к сорока становились пожилыми и сердечно недостаточными, мечтали об изолированной квартире, югославской стенке, чешской люстре, итальянских сапогах и дубленке как у вон того актера, и чтобы дети поступили, сын не сел, а дочь не залетела раньше срока, и умирали, не совершив большинства мечтаний”.

  Это такой собирательный образ советского человека глазами гостя из будущего, но тут очень сильно ощущается позиция самого автора. Однако, если уж сказать по совести, то такую картину может нарисовать и житель современного провинциального города (и в том, и в другом случае она будет утрированной). Вот эти упражнения по изобличению убогости советского быта мне никогда не были понятны, потому что дело тут вовсе не в историческом контексте, а в уровне индивида. И сейчас есть люди которые разговаривают агрессивно, орут на знакомых и незнакомых, жиреют к тридцати и лысеют к сорока и хотят быть похожими на героев "Дом-2". Это вовсе не советские пороки.

  
  “Здесь почти не было нормальной одежды: все потели в нейлоне, лавсане и шерсти, потели и не мылись, банный день раз в неделю. Почти не было удобной обуви — и ступни посетителей бани напоминали назидательные фотки балерин без балеток”.

  Ну а вот это, Шамиль Шаукатович, как говорится “полный аллес”. Я не знаю, как обстояло дело в Татарстане в 70-х (Идиатуллин-то сам тогда только родился), но могу сказать, опираясь на рассказы старших родственников, что в средней полосе и на юге с гигиеной было получше: по крайней мере, кто хотел помыться, тот мог это себе организовать. Про “удобную обувь” я вообще молчу: полстраны сейчас, в просвещенном 2025-м, гоняет в вонючем кожзаме из Karri. Так что эти набросы в стиле отчалившей в Закавказье российской либеральной интеллигенции делать в книге было совершенно необязательно - они ничем не украсили сюжет, а только вызвали испанский стыд за автора.

  18

  515