Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 августа 2025 г.

  Экспедиция добрых следователей

  Вице-адмирал Е. В. Путятин в мундире с эполетами сидит по центру среди офицеров фрегата "Паллада". И.А. Гончаров сидит пятый слева. 1852 год, очевидно, Портсмут, Великобритания

  В отпуск традиционно набрал всякой морской беллетристики, отвлекусь у моря от военных кораблей. Было давнее желание ознакомится с эпиком Ивана Александровича Гончарова, в миру более известного как автора знакового Обломова, хорошо известного по школьной программе. Увы, данная книга о путешествии на Дальний Восток для школьной программы не подойдет, все же там книги на ~600 страниц чтения почти не присутствуют, хотя как беллетрическое описание мира середины XIX века очень хорошо подходит. Итак, домосед и подающий надежды литератор, скромный коллежский асессор-переводчик из департамента внешней торговли министерства финансов устраивается секретарем экспедиции адмирала Путятина в далекую Японию для установления дипломатических отношений. В книге нет четкого внешнеполитического контекта, потому что ее Гончаров писал для современников, а не потомков, но начало 1850-х годов было знаковым для Дальнего Востока. Китай был приоткрыт первой Опиумной войной, в нем уже несколько лет бушевало восстание тайпинов. Корея за счет бедности и отсутствия хороших портов была пока неинтересна великим державам, так что очередь стояла за открытием Японии. У Гончарова роль эскадры коммодора Перри показана как что-то мимолетное и едва удостоенное пары упоминаний, вроде пересечения с парой американских кораблей в Шанхае. А ведь тут роль американцев может быть сравнена с ролью злого следователя, в то время как русские затеяли договоры по-доброму. В итоге все цели обеих эскадр были выполнены, но разными методами.

  А путешествие нашего чиновника от Балтики до Кейптауна можно назвать плаваньем по английскому миру. Портсмут, Лондон, южноафриканские поселения и даже атлантическая Мадера - все было похожим в рамках глобализации XIX века, всюду похожие обычаи, еда, социальные отношения, грани между цивилизацией и варварством в тогдашнем представлении. Но читая про обычаи невозможно не удивляться. В чем-то тот мир был гораздо безопастнее нашего, можно было войти в любой дом и получить гостепреимство, накрытый стол и ночлег. В Южную Африку экспедиция прибыла как раз после очередного умиротворения местных племен англичанами, автор в отношении взаимоотношений англичан с тамошними кафрами приводит знакомую всем современникам паралель между Российской Империей и горцами Кавказа. Пока команда чинила потрепанный переходом фрегат, гражданские члены экспедиции свободно путешествовали по местности, беседовали с колонистами-англичанами и бурами, собирали и покупали всякие диковины. Эта глава на девносто страниц - самая объемная во всей книге, даже про Японию автор напишет меньше, потому что по ней разгуливать не разрешили, а вот по Капской колонии путешественники поездили вдоволь. Здесь больше всего размышлений об английской цивилизации и ее культурном коде, покорившим весь мир, хотя главный ужас с моей точки зрения в том, что автор искренне считает англичанок самыми красивыми женщинами в мире.

  Дальневостчные народы автор четко делит на нецивилизованные, а именно китайцев и яванцев с обилием эпитетов про вонючесть, нечистоплотность, излишнюю праздность и отсуствие гражданской сознательности. Под стать им лень тагалов с подвластных испанцами Филлипин, впрочем тут автор просто пишет, что сиестальная праздность господ нашла удобное согласие подвластных им народов архипелага. Китайцев автор наблюдал в Гонконге и Шанхае, в разгар вялоидущих там боев с тайпинами, отдавая им дань в предпринимательских способностях и трудолюбию, но в целом оценивая их невысоко, повторясь на бумаге об отмечаемой многими путешественниками летаргии внутреннего устройства громадного государства. Отчасти связывает это с конфуцианством, как системой закостеневших вековых моральных ценностей, отчасти связывая с отсутствием долга и исполнительности в европейском смысле этого понятия, распространяя это на все сословия, от простого солдата до высших чиновников. Впрочем, китайцы с их страстью к опиуму, азартным играм и равнодушию к постепенному завоеванию их прибежных провинций европейцами, тогда в расовом отношении стояли разве чуть выше негров.

  Японцам, установление отношений с которыми было главной целью экспедиции, автор отдает должно как лучшим среди дальневосточных народов, за их способность создать сильное централизованное государство, и в то же время много пишет об их совершенно несамурайских ценностях, как хитрость, изворотливость и подозрительность по отношению к чужакам. В целом, вся экспециция прекрасно проиллюстрировала весь набор методов, которыми пользовались японцы, чтобы спровадить незваных послов куда подальше. Сам пункт приема в Нагасаки на южной оконечности Японии требовал долгой переписки с правительством сегуната в Эдо в центральной части страны, а ведь еще японцы бесконечно торговались за мелочи церемониала, вроде на чьих лодках повезут посольство и нужно ли снимать обувь при входе в здания. Сами японцы своим переговорщиками не совсем доверяли, поэтому в составе их делегаций была куча народа просто слушавшая разговор и доносившая на вверх не превышают ли своих полномочий и не отступаются ли от обычаев посланцы губернатора. И так пока осатанелые от задержек европейцы, живущие на своих кораблях, не исчерпывали запасы терпения, воды и еды (ограниченные поставки съестного были тоже частью тактики задержек) и не уплывали восвояси. Вот именно так русские посланцы три месяца просто торговались по мелочам и ждали якобы вердикта из столицы, причем японские чиновники использовали даже случившуюся полгода ранее смерть тамошнего сегуна как повод для задержек. В итоге посольство за два своих посещения скорее изучила характер принимающей стороны, но едва ли продвинулась в своей основной цели - этого Путятин добьется только в свое третье посещение в 1855-м году уже без присутствия Гончарова. С военной точки зрения японцы ни писателя, ни офицеров фрегата не впечатлили своими пушечками на разваливающихся лафетах, зато отдали должное японским мечам у самураев.

  Начало Крымской войны заставило русский отряд отойти ко своим дальневосточным берегам к лету 1854-го года, и формальная неясность дальнейших целей экспедиции позволила распустить гражданский персонал посольства. Гончаров предпринял путешествие от устья Амура до Иркутска круговым путем - через Якутск и вдоль Лены, оставившие в книге еще две преимущественно положительных главы с гордостью как постепенно трудом русских поселенцев преображается восточная Сибирь. Хотя и жаловался на нерадивость ямщиков, в отсуствии начальства наровящих спихнуть свои обязанности на кого-нибудь другого. Против сего Иван Александрович измыслил страшную вещь - начал записывать имена лодырей в маленькую возможно черную книжечку, чем изрядно пугал служивых. Увы, по достижению Иркутска, как центра тогдашней цивилизации на восточных пределах страны, автор прекращает свой рассказ, а ведь можно было продолжать еще на сотню страниц. Впрочем, и так хорошо получилось, это первое в русской литературе описание заморского путешествия, получившее за счет личности автора, столь широкое признание, что о нем помнят до сих пор, в отличии, от, например соченений Лисянского или Беллинсгаузена, бывших прежде всего военными моряками. И оно до сих пор сохраняется свою историческую актуальность, как взгляд автора прежде всего на Южную Афирику и Дальний Восток в середине XIX века, бывшие тогда малоизвестными российской общественности. И выход "Паллады" можно воспринимать как звенье цепи в восточной политики России второй половины XIX века и как рукововодство для тех, кто будет присоединять Приморский край и исследовать берега тихоокеанских рубежей в следующие десятилетия.

  38

  12,4K