Рецензия на книгу
У Германтов
Марсель Пруст
Weeping_Willow10 августа 2015 г."Постепенно действительность выбила мою мечту с позиции, пригодной для обороны, и она окопалась чуть дальше, а потом ей пришлось отступить еще."Роман разделен на две части. Всю первую часть вас будет преследовать неотвязное ощущение deja-vu. Опять наш герой идет на представление Берма, и снова это - "Федра". История Рашель и Сен-Лу - очередная вариация на тему Свана (при этом смешно, что сам Сен-Лу называет своих "предшественников" евреем и потаскушкой, при друге еврее и возлюбленной блуднице). Снова Легранден, снова Герцогиня - все обитатели первого тома проходят чередой, как в каком-то великосветском калейдоскопе. Конечно, цель - показать эволюцию героя, смещение фокуса. Второй акт разворачивается в terra incognita. Как литератор, исследователь душ и нравов - Марсель интересуется знатью как орнитолог - редкими видами птиц, как ботаник видом растения, которое уже почти не выращивают. Он даже говорит об этом прямо (иной раз мы от волнения говорим то, что думаем). Нас не проведешь этими нюнями про то, как можно влюбиться в белобрысую, пучеглазую, с лицом, покрытым красными пятнами и увенчанным орлиным носом герцогиню средних лет, мы - бывалые морские волки с обветренной мордой. И все это для отвода глаз. На самом деле монокль уже вставлен, резкость наведена и все смешные черточки вполне бальзаковского Сен-Жерменского предместься подмечены и зафиксированы ("моя независимость не сумела бы приноровиться к этой ливрее").
Меня они умиляют. За обличением прогнившей аристократии - это не ко мне, а к народным умельцам, что писали под копирку многочисленные разгромные и до колик смешные вступительные статьи к романам серии БВЛ. Во-первых, нет ничего удивительного в том, что пошлость и грубость в итоге победили и уравниловка восторжествовала (точнее неравенство стало чисто финансовым, но это уж совсем другие куличи). Утонченность сама по себе хрупка, а замкнутая система обречена на гибель. Работая 10 часов в день не почитаешь на досуге Тацита и Сен-Симона, не проникнешь в таинство фасадов и алтарей готических храмов, не сможешь отличить чиппендейловское кресло от кресла Людовика XIV. Для этого нужен неограниченный досуг. В моих глазах аристократы были последним оплотом красоты и изящества, стремящихся к истине. После них у нас один масс-маркет.
Но и от забавной стороны вопроса тоже не буду отворачиваться - "для утонченного вкуса пресыщенного чревоугодника нужна тухлятинка". Если добрался до потолка, то единственный выход, чтоб не заскучать - сменить перспективу и притвориться, что пол - это потолок, но поинтереснее прежнего. И, безусловно, высокомерие. Князья и графы любезны, но "вам сразу становилось ясно, из какой величавой гордыни выросла эта любезность". И все, кто не троюродный племянник двоюродной бабушки сестры мужа - те
"господа и дамы из стран Швалии, Шушерии - в общем, никому не ведомые личности"Показательно то, что перед вступлением героя в мир Германта должно было умереть все истинно доброе, искреннее, не думающее о себе. И жалкое, трогательное, беспомощно облепленное седыми волосами лицо бабушки Батильды замрет навеки, прежде чем ее внук вступит в круг фальши, порока и равнодушия.
В мир, где красные туфли важнее смертельной болезни.
История в лицах. Продолжение продолжения
Робер де Монтескью, прототип де Шарлю
Пруст с очень близкими друзьями
Прототипы герцогини Германтской: герцогиня Элизабет Греффюль, Женевьева Галеви, Лора Шевинье
Так (со слов Свана) выглядел беспардонный приятель Марселя Блок (Беллини. Портрет Магомета II)
А так выглядел его прототип - Рене Блюм
И, предостерегая вас от постыдных казусов, так выглядит чипппендейловское кресло:
9833
