Рецензия на книгу
Тошнота
Сартр Ж.П.
Аноним29 июля 2025 г.se parece a un cangrejo
Закрыв последнюю страницу, я не ждала, что мир перевернётся. Он покрылся тонкой сеткой трещин, как старое стекло, сквозь которое теперь приходится смотреть. Рокантен появился, как незваный собеседник в три часа ночи, когда все социальные маски уже сняты, а утренние ещё не надеты.
Мы с ним занимались одним и тем же — пытались быть. Он — разглядывая пивную кружку до тех пор, пока она не переставала быть просто кружкой. Я — повторяя слова, пока они не теряли смысл, превращаясь в странные звуковые сочетания. Сартр дал имя этому опыту.
Он устраивает ловушки. Капкан, который захлопывается где-то между третьей и четвертой записью, когда понимаешь: ты уже не читатель, а сообщник. Вот ты вместе с героем трогаешь влажный камень и чувствуешь, как его существование давит на кончики пальцев. Вот смотришь на лица в кафе и внезапно видишь не людей, а маски из плоти, механически жующие бифштексы.
Меня преследовало ощущение, будто кто-то вытащил все внутренности и оставил только кожу — чувствительную, дрожащую, неприкаянную. Зачем мы целуемся? Почему говорим как дела? Что вообще значит это я, которое вот прямо сейчас печатает слова на клавиатуре?
Выпав из привычных социальных связей, Рокантен оказывается наедине с собой, со своим бытием. Он стремится докопаться до сути, фиксируя наблюдения в дневнике, но понимает, что даже эта форма — попытка придать смысл хаосу — оказывается тщетной. Подлинное оказывается недостижимым, а сама личность — одинокой в своей свободе, в своем выборе. Свобода, по Сартру, — не привилегия, а суровый рок, бремя ответственности.
Интересно, что Сартр не дает Рокантену рецепта спасения. Нет в романе ни героического выхода, ни окончательного разрешения кризиса. Вместо этого, автор показывает нам процесс, через который проходит герой, пытаясь найти опору в этом мире, в рутине, в прошлом, в книгах, но все это оказывается лишь мимолетным. Помогает же Рокантену осознание того, что в хаосе всё-таки есть порядок, не понятный ему. Вне времени и мира есть мелодия. Этот момент чистого есть — когда музыка не существует, а просто есть.
Но Сартр не из тех, кто оставляет утешение. Его герой так и не находит счастья в творчестве. И я понимаю почему: когда пытаешься поймать ускользающее я в текстах или картинах, оно неизменно оказывается не тем, что хотелось бы найти. Мы — плохие копии самих себя.
Роман заканчивается, но не завершается. Финал не дает надежды, но и не обрекает на отчаяние. Рокантен, осознав абсурдность, находит проблеск надежды в искусстве. В мире, где все лишнее, можно создать нечто, что не подвержено тлену, найти способ оправдать своё существование, пусть и на мгновение.
4267