Рецензия на книгу

• 

  Аноним19 июля 2025 г.

  Завод плачет – такие кадры упустил

  На самом деле, я долго готовилась к тому, чтобы прочитать эту книгу. Впервые я её обнаружила где-то в 15 лет, и на тот момент меня остановил страдальческий рассказ в начале романа о том, как главный герой не смог скатать пальцами грязный, мокрый клочок бумаги. Звучит действительно странно – герой рассказывает о разных типах мусора, о том, как по-разному клочки/каштаны ощущаются в руках, и на тот момент мне показалось это весьма забавным и бессмысленным. Я отложила книгу, но запомнила её, ибо мне всё ещё хотелось добраться до сути в другой момент, возможно, когда я наберусь читательского опыта и не буду воспринимать каждое утверждение, каждую метафору настолько буквально. И мне кажется, что я всё ещё не доросла до этого романа – я не думаю, что прониклась героем настолько, чтобы рассуждать о его участи и страданиях с умным видом и утверждать, что мне это до боли знакомо. Но кто мне запрещает? Возможно, ближе к старости я смогу полностью осознать весь ужас и мрак мучительных скитаний Антуана Рокантена – в этот момент я обязательно изменю этот отзыв и поделюсь этим в тексте.
  
  В начале романа мне казалось, что его приступы, которые он называет Тошнотой, связаны со всепоглощающим одиночеством и оторванностью от жизни. Герой не чувствует причастности к обществу, он во всей игре не более, чем наблюдатель, оценивающий каждого встречного на пути. Причём  казалось, что дневник – возможность разделить свое одиночество с чем-то материальным, ведь главный герой словно боялся погрузиться в себя полностью и раскрыть эти наточенные, кипящие мысли. Но потом книга показывает, что это не он заключает себя в оковы, забирает у себя свободу и от отчаяния стремится хоть как-то быть связанным с обществом, вообще нет. Его положение – это сугубо личный выбор самого героя, что в толпе он на самом деле чувствует себя "своим" и что социальные установки тут совсем не причём. Он вообще социальные нормы, весь конструкт и механизм не считает достойным внимания и погружается только в детали, никак не отражающие соц. сторону жизни: он рассматривает до мелочей всё, что видит, погружается во внешнюю оболочку и всё больше и больше закапывает себя, ведь не понимает смысла в этом материальном мире, пока он не связан обществом, историей. Его не волнуют принятые всеми неоспоримые истины, негласные правила, по которым каждый живёт, словно на автомате: его наоборот пугает та смиренность, с которой люди ходят по городу в единственный выходной.
  
  

  
  А сейчас они хотят расходовать себя как можно меньше, хотят, экономя жесты, слова, мысли, плыть по течению. В их распоряжении всего один день, чтобы стереть морщины, гусиные лапки, горькие складки – плоды рабочей недели. Всего один день. Они чувствовали, как минуты утекают у них между пальцами. Успеют ли они набраться молодости, которой хватило бы, чтобы завтра начать сначала?

  Его до чёртиков вымораживает мир вещей, который по факту является единственным "якорем", приземляющим его, единственным реальным и материальным, что герой может увидеть, потрогать, опознать и убедиться в этом. Но герой присваивает этому миру особые свойства, превращающие его прогулку по улице в трансцендентный опыт, полный размышлениями о существовании и истинной сущности цветов и корней. Даже интересно, возможно ли пройти именно таким путём героя, при этом самому никогда не ощущая Тошноты, или всё таки перед тем, как написать, такой опыт нужно прожить?) Продолжая читать роман, можно понять – герой понимает, что проживает иррациональный опыт, что абсурд происходящего, даже в обычных свойствах живого, проникает всё глубже и глубже в его жизнь. Хотя если элементы жизни ему так противны, вызывают эту самую Тошноту, заставляет кусты и деревья рядом подрагивать в каком-то неистовом темпе, то, чтобы оценить эту грязь, эту бессмыслицу, то нужно самому быть отрешенным от бытия? Тем не менее, Антуан же всё ещё активно участвует (даже если сторонится прямого контакта) – он сам всё ещё сплетен из нитей жизни, такой абсурдной, лишённой ответа на вопрос "зачем?". Он точно такой же, и в целом он не находит во всем мире, его окружающем, что-то, наполненное смыслом. Тогда от чего он опирается, если такие рассуждения должны быть относительными? Он недостоин, он лишний, но и всё, что он видит, вызывают у него неприязнь в моменты приступа.
  
  Допустим, у меня, как у читателя, имеется возможность проследить все причины такого состояния, и я попробую это сделать:
  а) Одиночество. Он себя отделил от общества, добровольно, теряя общепринятые временные смыслы и полностью отдавшись своей воле. Из-за этого его жизнь походит больше не на плотный гобелен из нитей существования, не вызывающий вопросов, а скорее на дряблую, еле держащуюся ткань с редкими уплотненными, но ненатянутыми нитями. Я думаю, что именно одиночество послужило поводом отоджествлять свою руку с камнем и считать это одной, неразделимой материей – как вещи были для него одухотворены, так и люди были для него вещами, это всё путалось и составляло вихрь неразберихи в его жизни.
  б) Прошлое. Размышления о приключениях (как и размышления Анны о совершенных мгновениях) полностью обесценивают прошлое и делают его непрочной конструкцией из прожитого опыта для построения дальнейшей жизни/своей личности. Эти размышления полностью ломают смысл прошлого, делают его шатким, потому что прошлое изменяемо и непостоянно, его можно видоизменить и самому этого не заметить, можно стереть или запомнить только особенные, идеальные моменты. Прошлое есть у каждого, у каждого есть свои нравоучения и жизненные уроки, которыми они делятся, ВИДОИЗМЕНЯЯ это самое прошлое, сокращая его или сжимая, делая его более красочным или тусклым. Прошлое просто теряет смысл.
  в) Будущее. Когда мы лишились столпа прошлого, мы лишаемся в романе и столпа будущего, потому что оно тоже не определено, оно рушит все надежды и ожидания, как это произошло после встречи с Анной. Это тоже видоизменяемая вещь, не имеющая смысла. Тогда остаётся только настоящее ->
  г) Именно ненавистное настоящее, противное, медленное и тягучее. В нём нет ни конечного результата, ни начала – оно как среда, из которой человек не вылезает никогда. И бессмысленность настоящего, его пустота героя и раздражает. Потому что оно не наделено особыми смыслами, Антуан просто сидит и смотрит на кружку пива, рассматривая его истинное предназначение, ненагромождённое ничем лишним. Просто настоящее существо. И эта кружка пива ничем не отличается от тела главного героя, оно так же бесмысленно(в тысячный раз повторим это слово) и абсурдно.
  
  Во время прочтения я иногда задумывалась – в целом, если у героя отнять дневные и вечерние скитания по улицам, просиживание штанов в барах и кафетериях (а следовательно и дотошное изучение каждого из посетителей) и дать ему старую добрую работу на заводе по 12 часов, что-нибудь изменилось бы?) Я сомневаюсь, что после изматывающей смены он продолжал бы размышлять о цвете чужих подтяжек и воспринимать это за личный, интимный опыт. Причём герой даже оговаривается об этом мельком, но, к сожалению, слишком поздно – он уже ладно погряз в этой бездне:
  
  
  

  
  Дали бы мне что-нибудь делать, всё равно что... Нет, лучше думать о чём-нибудь другом, потому что сейчас я ломаю комедию перед самим собой. Я ведь прекрасно знаю, что ничего делать не хочу: что-нибудь делать – значит создавать существование, а его и без того слишком много.

  Я думаю, что роман мог бы закончиться слишком быстро, если бы герой пахал как не в себя; меня волнует этот вариант романа, где главному герою просто не остаётся времени на размышления, типо:
  
  ТОШНОТА И СВИНЦОВАЯ ТЯЖЕСТЬ.
  "—Иногда кажется, что шов вот-вот разойдётся."
  
  стр. 138
  "....Смена кончилась. Двенадцать часов. Литейный цех, конвейерная лента, грохот станков — всё это осталось там, за воротами, в липком мареве масла и раскалённого металла. Руки сами по себе сжались в кулаки, будто всё ещё держат гаечный ключ или прижимают деталь к шлифовальному кругу.
  Я иду. Улицы Бувиля — серые, как всегда. Дома стоят, как станки в нерабочую смену: безмолвные, ненужные. Окна — пустые глазницы. Один фонарь мигает, будто сварочная дуга, но мне всё равно. Я не смотрю. Ноги сами несут меня вперёд, по привычному маршруту, мимо «Бретонского кафе», мимо ржавой водоразборной колонки, которая когда-то казалась мне живой. Сейчас она просто кусок железа.
  
  Ветер шевелит кусты. Листья дрожат, как будто хотят что-то сказать. Деревья зыбились, и это значило, что они рвутся к небу? Раньше я бы остановился, прислушался к этому шёпоту, почувствовал, как мир расползается под ногам, как их сок медленно, нехотя поднимался по сосудам, а корни медленно уходили в землю. Но сейчас они потеряли всю свою одухотворенность, весь смысл существования — нет. Сегодня я слишком устал, чтобы думать о том, есть ли у них силы на то, чтобы умереть. На сегодняшней смене я увидел, как другому работнику на штамповочной машине раздробило кость кисти, и полусгнивший дуб никак меня не убедит в том, что на него я должен потратить больше времени, чем на свое желание лечь в постель.
  
  Мозг гудит, как перегруженный мотор. Мысли — обрывки фраз, обгоревшие, как провода на старом аппарате. Лечь. Спать. Больше ничего. В моём отражении на витрине было видно: лицо в полосах сажи, глаза, пустые, как отработанные патроны, как же мне наплевать на рыжину волос. Оно смотрит на меня, но я не смотрю в ответ. Оно — не я. Я — это тяжесть в плечах, это боль в пояснице, это руки, которые даже сейчас, в карманах, сжимаются в кулаки, будто зажаты в тисках. Как же хорошо, что я не сувал руки в штамповочную машину.
  
  Дверь дома. Лестница. Ключ скрипит в замке, как не смазанный механизм. У меня то рука функционирует. Всё."
  
  Но на завод Антуан так и не устроился, решив всё-таки писать книгу. А жаль.
  
  В романе вы найдете много утверждений, поистине стоящих вашего внимания и размышлений. Работа, как мне показалось, во многом перекликается со сборником лекций автора на тему гуманизма и экзистенциализма. Обязательно ознакомлюсь, когда буду готова принять всё там написанное.
  

  3

  170