Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 июля 2025 г.

  «Бог не выдаст, свинья не съест» на элитном

  Воспоминания Феликса Юсупова — штука интересная, но на любителя. Долго, подробно, со множеством отступлений князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, в середине 50-х годов сочиняет себе и своей семье эдакий панегрик о том, какие они были замечательные, никому не делали зла, а если бы все были как они, то не нужна была бы революция (это не он так сказал, это, по его словам, Валентин Серов так сказал). Хорошо, Феликс Феликсович, как скажете, Феликс Феликсович.

  Пять причин, по которым «Мемуары» привлекли такого ленивого читателя, как я, который проходил мимо, но споткнулся об анекдоты про Юсупова, а оказалось, что это не анекдоты, а выдержки из его книги.

  Первая — это тяжёлый люкс последних лет империи во всей красе.Юсупов с ностальгией вспоминает, как поил любимого пса шампанским, находил в чуланах предков бесценные сервизы столетней давности, которые предки закинули туда сразу после покупки, как тамбур их личного вагона был заставлен птицами, чтобы они своим пением скрывали от маменьки стук колёс.

  Как свидетельство жизни класса, который исчез, — бесценно. Но... но на фоне у читателя, воспитанного на советской традиции, неизбежно маячит мысль о том, как жила большая часть империи в это время. Не то чтобы Феликс не понимает своего привилегированного положения, просто для него это естественное течение вещей: насмотревшись «На дне» он с друзьями отправляется в ночлежку и ужасается ей, работает в госпиталях великой княгини Елизаветы в перерывах между кутежами и думами о судьбе России. Он грустит о бедах простых людей, просто ему повезло, а им нет. Такие дела.

  Вторая — он подробно описывает жизнь русских аристократов в эмиграции. Вероятнее всего, то, что казалось Феликсу и его жене беспросветной нищетой, для обычного человека оказалось бы стабильным мидл классом, но всё же общая неустроенность и кособокость жизни очевидна. Это сглаживается его легким нравом и умением рассказывать о своих бедах без надрыва. В бесконечных переездах, путешествиях, званых обедах и прочем движе тоска по России у него выходит очень эпизодической.

  Из интересного: сто и один двойник, внезапные украшения из родного дома на торгах и мелкие ссоры с Керенским.

  Третья — это прекрасная история сотворения мифа.Хотя сам Феликс пишет: «Мы не можем оставлять потомкам мифы». Но всё же граф Сумароков-Эльстон, прекрасно понимает: он последний сын когда-то огромной семьи, последний наследник несметных богатств, завершение славной истории рода, основателем которой был аж племянник Магомета (ну, скромность — это не их семейная черта, sorry not sorry). Поэтому он запечатлел своих безумных и добродетельных предков исключительно в положительном ключе: да, тётя или бабушка могли быть с приветом, но в целом все были приятные люди и любили искусство.

  Четвёртая — образ себя, который создаёт Феликс.То, как он сталкивается с образом порочного князя, который успела нарисовать советская история и нынешняя поп-культура, — это отдельный экспириенс: приятный старичок, интеллигентный, лёгкий на подъём. Ну убил когда-то человека, ну не раскаялся ни разу, потому что это и не человек был вовсе, а змий. Ну да кто не без греха, как говорится.

  Пятая — Юсупов интересно пишет: просто, на живо и забавно. Вроде и движется по хронологии своей жизни, но при этом цепляет десятки мелких историй и анекдотов (а иногда и исторических анекдотов): в одном другое, вперемешку пустяки и серьёзные вещи из разных эпох. Вроде он старается упомянуть самые важные события последних десятилетий империи, но... Русско-японская война в его воспоминаниях — это два абзаца, которые он как будто у кого-то списал, зато про купеческую Москву и их прекрасный дом — целая глава. Потому что история здесь не главное: а главное здесь — Феликс, всё многоуважаемое семейство Юсуповых и то, как эта история их касалась.

  Всё же первая часть для залётного читателя будет любопытнее второй, потому что «В изгнании» где-то на две трети состоит из переездов, ремонтов и званых обедов с какими-то часто странными людьми.

  Любопытно и то, что мемуары свои Юсупов пишет на французском, потому что продавать-то он их, как и «Конец Распутина», планировал в Европе. А ещё неплохо понимал, что там, где осталась Россия, эти осколки памяти не нужны. Но какая всё-таки жизнь...

  16

  244