Рецензия на книгу

• 

  Аноним23 июля 2015 г.

  Эта книга в основном состоит из воспоминаний жителей блокадного Ленинграда. Но это очень острая и больная тема для тех, кто был там тогда, и надо было проявить огромную тактичность при сборке и обработке подобных материалов. И эта работа замечательно удалась авторам. Они проделали колоссальную работу, но, самое главное, они смогли бережно обработать информацию на такую тяжелую и болезненную тему. Ведь со стороны-то судить очень просто как поступать хорошо, и как плохо, а когда сам дошел до такого состояния, что психика изменяется под воздействием гнетущего, сосущего и постоянного чувства голода? И как всегда возникает один и тот же вопрос:
  

  
  

  
  Опять война,
  Опять блокада...
  А может, нам о них забыть?

  Я слышу иногда:
  "Не надо, не надо раны бередить.

  Вновь и вновь книга должна убеждать всех, что надо, что не знают, что забывают, что не осознают даже при том, сколько раз об этих днях вспоминают. Что за этим словом "блокада" должны вставать реальные картины:
  

  
  «…— Моя знакомая преподает в техникуме, — рассказал Нил Николаевич Беляев. — У них в семьдесят пятом году состоялась встреча какого-то старого блокадника ленинградца с рассказом для студентов о положении дел в сорок втором — сорок третьем году. И когда он, значит, рассказывал все эти тяжелые истории, что людям приходилось испытывать во время голода, то многие студенты слушали весьма и весьма, так сказать, невнимательно. А после его рассказа вышла девушка и сказала, что она не понимает, что же здесь такого: подумаешь, человек в день не съел эти сто двадцать пять или сто пятьдесят граммов хлеба, да она сейчас может неделю не есть хлеба и отлично себя чувствовать.

  Эта книга и сделана для того, чтобы напомнить нам о подвиге ленинградцев, о страданиях детей и стариков.
  

  
  у нее такое состояние было, что она сидела и стригла бумагу. У нее мозоли на руках были от этого. Это, конечно, такое психическое состояние было у ребенка. Маленькая, четыре годика. Ей есть все время хотелось, понимаете? Когда ребенок есть хочет, он просит. А она не просила, потому что понимала, что взять неоткуда. Она сидела и стригла и рвала бумажки, то есть даже могла сойти с ума.

  Ученые, оставшиеся в Ленинграде, старались выделить питательные вещества и витамины из всего, что только было под рукой: изготавливали хвойную настойку против авитаминоза,
  

  
  Для борьбы с обморожением они искали способы получения каротина.
  В начале января 1942 года в городе начались заболевания пеллагрой. Надо было раздобыть никотиновую кислоту — витамин РР. На .чердаках и в вентиляционных трубах табачных фабрик собирали табачную пыль. Из нее извлекали никотиновую кислоту.
  Его отдел изучал, сколько каротина и витаминов содержат одуванчики, крапива, лебеда, что из них можно приготовлять…

  Простые люди тоже искали съестное повсюду:
  

  
  Потом у меня оказался клей рыбный для грунтовки и несколько бутылочек масла льняного на окне. Квадратный дециметр шкуры животного, с коровы или с лошади (из нее можно было сварить студень), плитки столярного клея — эти вещи на рынке покупались.
  когда разбомбили Бадаевские склады, мы бегали туда, или, вернее, добредали. И вот земля. У меня остался вкус земли, то есть до сих пор впечатление, что я ела жирный творог. Это черная земля.

  Дети рано взрослели, малыши превращались в старичков, школьники не умели смеяться, не умели плакать, никогда не хулиганили, просто не было на это сил. На плечи подростков ложился груз взрослых забот.
  

  
  Я помню, мы стояли в очереди с вечера, стояли сутками, напяливали на себя абсолютно все. А мама не могла, в общем-то, двигаться, она скорей как-то ослабла. Она все время грела мне кирпичи, у нас на „буржуечке“ всегда лежали кирпичики, два или три. Я устраивала себе на грудь теплый кирпич, чтобы согреваться. Помню — замерзну, приползу домой, мне дадут другой кирпич, и я опять, у меня сил было больше, уползаю вместе с кирпичом. Помню, что мама меня просто обогревала этими кирпичами. Ну, в конце концов я получала своим по сто двадцать пять граммов хлеба и возвращалась домой.

  В этих варварских условиях очень сложно было сохранить человечность. И все же очень многие рассказывали о таких случаях, когда чужие голодные люди протягивали руку помощи. Помочь встать на улице, проводить немного до дома, помочь везти санки, зачерпнуть воды из Невы, а то и поделиться кусочком чего-то съестного. И в этих адских условиях люди не только стремились выжить, они еще и работали на заводах, вытачивали детали, делали оружие и снаряды для фронта.
  

  
  Надо понять слово «работала» в его тогдашнем значении. Каждое движение происходило замедленно. Медленно поднимались руки, медленно шевелились пальцы. Никто не бегал, ходили медленно, с трудом поднимали ногу. Сегодня здоровому, сытому молодому организму невозможно представить такое бессилие, такую походку.
  
  Подсчитано, что за неполных шесть военных месяцев 1941 года рабочий Ленинград сдал Красной Армии и Флоту 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов, 2405 полковых и 648 противотанковых пушек, около 10 тысяч минометов, изготовил свыше 3 миллионов снарядов и мин, более 80 тысяч реактивных снарядов, авиабомб. Кроме того, на Кировском заводе, на заводе «Металлист» и других было отремонтировано около 500 танков и более 300 орудий. Адмиралтейский, Балтийский и другие заводы перевооружили, отремонтировали 186 кораблей.

  Продолжали в городе работать театры, старались сохранить бесценные произведения культуры и искусства. Работник Эрмитажа рассказывает, как после вывезенных картин в музее висели пустые рамы, и как он по этим пустым рамам проводил экскурсию для курсантов.
  Это книга памяти и книга страшных страниц в истории города. Не все поместилось в эту книгу, многое не было в ней отражено. Избегали здесь рассказов о каннибализме, о пирожных у партийных чиновников, о страшных кражах детей и о мародерстве. Было ли это решение авторов, или в то время было бы просто невозможно такое издать, не знаю. Но не смотря ни на что город выстоял, и какой ценой он это сделал нельзя забывать.

  14

  357