Рецензия на книгу

Условно пригодные

Питер Хёг

Аноним17 июля 2015 г.
Ни за что на свете нельзя бросить ребёнка, не погубив себя, ни за что на свете, - это закон, против которого мы бессильны.
Отчаянно взрослые дети Питера Хёга
Знакомство с Питером Хёгом я откладывала очень долго, и, когда это «очень» приблизилось к отметке «непростительно», рука потянулась к «Условно пригодным». Как оказалось, начала я именно с этой книги всё же не зря.
На дворе знойное лето, в руках – холодные дети Хёга, которые проникают тебе под кожу и становятся мурашками. Не по годам развитые умственно отсталые дети, словно бы не в срок повзрослевшие, поломанные и одинокие – условно пригодные для жизни во внешнем мире. А ломающий пальцы тем, кто пытается к нему прикоснуться, 12-летний Август понимает больше и чувствует правильнее, чем все взрослые в этой книге вместе взятые.
«Условно пригодные» - автобиографичный роман, Хёг написал о самом себе, подростке-сироте, который отчаянно пытается понять устройство мира, так навязчиво его отталкивающего. Написал так (ир)рационально, что натворил хаос в мыслях и чувствах. Книга, одновременно и похожая ( Мариам Петросян "Дом, в котором..." , Кадзуо Исигуро "Не отпускай меня" ) и непохожая на другие. Холодно отстранённая, но уже совершенно точно удобно расположившаяся в голове.
Пишет Хёг не так, как все. Не знаю, может, это скандинавский, северный стиль повествования, может, - отличительные черты жанра «романа, переходящего в минимализм».
Во-первых, в этой книге вы не найдёте ни одного описания внешности героя. Какого цвета волосы Августа или глаза Катарины? Большой ли рот у Биля и насколько пропорциональным относительно всего остального лица был нос Фредхоя? Доподлинно этого читатель никогда не узнает. Автор обращает внимание лишь на говорящие детали – анорексичную худобу Августа или вещи умерших родителей, которые носит Катарина. Визуальные образы персонажей отдаются на откуп читателя, таким образом превращаясь скорее в нечто символическое и эфирное, в фигуры, давно жившие на задворках твоего собственного мозга, но запылившиеся из-за недостатка внимания.
И, во-вторых, в романе датского писателя вы не найдёте линейности и однозначного реализма повествования. Хёг плетёт текст из фактов и мыслей, из вопросов и ответов, которые зачастую приходится шифровать читателю самостоятельно.
На протяжении всех 300 страниц романа главный герой вместе с такими же условно пригодными детьми пытается понять природу времени – линейно оно или циклично, имеет ли завтра место и что было бы без механизма часов и установленных человеком временных отрезков.
Сколько я слышала от uglyrita про детей Хёга, про «моих» детей, которые не могут оставить равнодушным. На деле герои Хёга совершенно точно встали рядышком с детьми Мариам Петросян и смотрят теперь уже изнутри моей собственной черепной коробки, добавляя к глыбе вопросов всё новые и новые.
Вообще надо запретить писать детей и про детей – понимающий их уже вполне зрелый автор может создать на страницах книги совершенно убийственный инструмент пытки условно пригодных взрослых.
В полубезумном повествовании Хёга попытались ужиться непростительно наивные учителя закрытой школы – знающие-как-лучше-взрослые – и столь же непростительно глядящие в бездну и успевшие в неё шагнуть дети.

А как же тьма внутри людей? – спросила Катарина.
Свет разгонит её, - ответил Биль.

Август наклонился к самому его уху. Они походили на двух людей, ведущих доверительную
Так много света не может быть, - прошептал он.
И читается это все запоем – на автобусной остановке, в общественном транспорте, за обедом. Хёг просто накрывает тебя снегопадом образов и мыслей - не успеваешь опомниться, как оказываешься внутри его мира - точно так же, как Питер и Август - безнадежно пытающийся разбить стекло, которое отделяет тебя от окружающей реальности.
ти.

102