Рецензия на книгу

• 

  Аноним15 июля 2015 г.

  Механизм завертелся. Вселенная кружится в эпическом вихре (О некоторых особенностях художественного мира "Песни Льда и Пламени")
  A.S.: Хотелось бы разбавить свою восторженную эмоциональную болтовню рассуждениями мало-мальски научного толка, я же гребаный филолог в конце-то концов.
  Поначалу представляется сложноватым проникнуться миром, в котором царит кровосмешение на любой вкус и ранние браки, насилие и кровопролитие. Немного времени спустя можно с легкостью обнаружить во всем этом закономерности, по мере прочтения мир становится все более убедительным. Воспринимающий перестает считать мартиновский мир сочиненным, перед ним, пусть только на время чтения, отчетливо предстают семь королевств. Активизируются смыслы, сопряженные с реальной действительностью. Взять только имена героев, исторические титулы и названия должностей прямиком из моего с вами средневековья: сенешали, мейстеры, короли, лорды, гвардейцы, главнокомандующие, евнухи; у людей там две ноги и две руки, раз на то пошло, что уж без всяких сомнений облегчает нам путь к приятию этого мирка. Здесь все находится в сопряжении, каждая частичка, попав в нужное устройство, обязательно завертится. Успешно функционирует мир благодаря собственным наукам, искусству, организациям, технологиям, религиям, истории и прочему-прочему-прочему. У Вестероса и вольных городов даже имеется собственная карта!
  Cистема образов
  Мартин как нельзя более облегчает задачу читателя, акцентируя его внимание на того персонажа, чьим именем названа глава, благодаря чему мы можем различить и сверить их мнения об одной и той же ситуации. Так, у нас есть 7 глав, отображающих точку зрения Брана, 11 глав - Кейтелин, 10 глав - Дейнерис, 9 глав - Джона, 5 глав - Арьи, 9 глав - Тириона, 6 глав - Сансы. Кого-то забыла? Да, лорда Эддарда Старка, на его душу приходится целых 15 глав! "Он будет у меня за главного, потому и помрет", - забавно потирает руки Джордж, дописывая первую книгу. Интересен тот момент, что главы отданы героям, отличающимся в той или иной степени протагонистическим характером.
  Персонаж - элемент мира, а всякий элемент - часть системы. Поэтому разделение персонажей по принадлежности к знатным домам структурирует как нельзя лучше. Изначально у нас есть шесть позиций представителей дома Старков (Бран, Кейтелин, Джон, Арья, Санса, Эддард), одна позиция дома Ланнистеров (Тирион), одна позиция дома Таргариенов (Дейнерис). Мы видим, кто заправляет вечеринкой, так ведь? Старки выкупили билеты на все сеансы.
  Особый интерес представляют Бран и в меньшей степени Арья, которые в силу своего малолетства (в начале повествования ему 7 лет, а ей 9) рассуждают о вещах нам вполне понятных со своего детского угла зрения. К примеру, неясную Брану сцену любовных утех Джейме и Серсеи он воспринял как борьбу нагих мужчины и женщины. Мартин здесь ловко маневрирует эффектом "свежего взгляда", ничего не скажешь.
  Помимо действующих персонажей над всеми прочими нависает тень идеи справедливости неподвижного персонажа-изображения, о котором все говорят, но никто его не видит - это Станнис Баратеон. Он своего рода символ, сокрытый ото всех на Драконьем Камне и ждущий своего часа. В первой книге эта справедливость не явилась.
  Значимость иерархий и степень близости персонажей можно легко проследить по формам их обращений друг к другу. Так, сир Джорах Мормонт и Дейнерис играют в ты/вы, в зависимости от сложившейся ситуации ("я не принцесса, я кхалисси", все дела); Арья для всех то "девочка", то "мальчик", а то и вовсе "Воронье Гнездо". Если уж говорить о кличках, то показателен пример "лорда Сноу" и знаменитой фразочки Тириона по этому поводу:
  

  
  А если к тебе прилепили кличку, прими ее и сделай своим собственным именем. Тогда они не сумеют больше ранить тебя.

  Бес, Полумуж, карлик, как ни назови - форма обращения к Тириону ничего не меняет.
  Символы и знаки
  Семь королевств, три дракона, три жизни - символика чисел прямиком из средних веков. Внешность, костюм, даже запах - всё знаки. К примеру, Варис, от которого исходит аромат лаванды, и Варис, от которого исходит зловоние грязи и пота - уже загадка, уже знак. Мятное дыхание Петира, смесь гвоздики и имбиря от Якена Хгара - экая красота, сериал нам этого не даст.
  Сказочные мотивы в мирке также присутствуют. Взять только волшебных помощников - лютоволки, драконы. Также интересна концепция леса: "материалы показывают, что лес окружает иное царство, что дорога в иной мир ведет сквозь лес". [1] А в лесу за стеной у нас кто? Верно, Иные, что сходится с понятием о лесе в нашем народном сознании.
  Поэтика дистанций
  С самого начала Дейнерис откинута дальше прочих, что уже создает некую эпическую пространственную дистанцию. Несмотря на это и она связана с домом Старков, Баратеонов и Ланнистеров, до нее доходят новости из семи королевств (долетают пташки, как бы выразился Варис), повествование о ней прерывается биографическими флэшбэками в годы ее младенчества, в которых участвуют и Роберт, и Эддард, и Джейме. Все персонажи так или иначе связаны, соотнесены с широким контекстом, что делает мир еще более внушительным.
  С ходом действия герои все больше рассеиваются, со степенью удаленности от дома они теряются в сдвинувшемся миропорядке. Исходная для Старков точка - Винтерфелл взваливается на плечи маленького Брана, равноудаленного от братьев и сестер, Тирион преодолевает немалые расстояния - от Черной Стены до Королевской Гавани. Повествование с легкостью ветра перебрасывается из одного географического пункта в другой.
  Также любопытны и иерархические дистанции. Роберт Баратеон, повсюду тычущий пальцем на то, что он король, когда правлением на деле занят совет, Джоффри Баратеон, позволяющий матери руководить государственными делами. А с другой стороны Дейнерис, которая смогла опустить на колени свой пусть и небольшой, но кхаласар.
  Временные дистанции дают о себе знать в моментах, обращающих нас к истории Вестероса, упоминания о былых подвигах, былых эпохах, эпическое летоисчисление "трехсотлетие после высадки Эйгона", "первый этого имени" и т.д.
  Концепция главы казни
  Недурственно поступил наш многоуважаемый писатель, описывая сцену казни злополучного Старка. Изображение казни с его собственной точки зрения разрушило бы сущность эпической дистанции, спустив всю главу на саморефлексию. Кругозор же девочки Арьи потому вполне позволяет увидеть и нам все действо через ту самую щелочку, откуда она смотрит на происходящее. Видимый ею предметный мир в тот момент гораздо шире отцовского, Эддард не смог бы представить самого себя отчетливо, усугубляется это тем, что он находится в центре всеобщего внимания. Избыток же видения маленькой девочки из толпы позволяет заполнить сцену недостающими элементами: Арья видит поток людей, всевозможных лордов, королевский двор, сестру, и, наконец, казнь своего отца на ступенях Великой септы - завершающий момент его смыслового целого, за пределы которого его точка зрения выйти не может. Вот в чем соль! Нас ждет еще несколько глав, а "смертная плоть мира имеет ценностную значимость лишь оживленная смертною душою другого" [2]. Арья может посмотреть дальше, а Эддард дальше своей отрубленной головы ничего разглядеть не успеет.

  [1] В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Научная редакция, текстологический комментарий И. В. Пешкова, изд-во "Лабиринт", М., 2000, стр. 41
  [2] М. М. Бахтин. Собрание сочинений в 7-ми томах, том I, М., 2003, стр. 203

  14

  93