Рецензия на книгу
Ослик должен быть худым
Сергей Довлатов
Аноним18 июня 2025 г.Диверсионная миссия по оседлости на территории советских прерий
Я суровый контрразведчик,
Не боюсь глубоких речек,
Не боюсь высоких крыш,
А боюсь я только мышь!Что будет, если профессиональный американский шпион со стажем получит спецзадание с обязательным условием постоянного нахождения на землях матушки-России? По версии Довлатова, ему тут ой как понравится. (И в этой подслащенной пилюле, конечно, есть горькая ирония, учитывая детали биографии писателя, много позже даты написания выдворенного из родных пенатов.)
Каждый вечер бьют кремлёвские куранты
И сияет над бульварами закат,
Вся Москва давно уснула, но не дремлют диверсанты,
До утра у передатчиков сидят.Если Бог не наградил тебя талантом,
Не печалься, в этом нет твоей вины,
Кто-то вырос коммерсантом, кто-то вырос диверсантом,
Ведь на свете все профессии нужны!Произведение так и пышет (хотя без чрезмерного фанатизма) любовью к искомым местам и людям, к особенному менталитету и правилам бытия. Лёгкий слог складывается в до боли приятный язык, иронически распинающийся о судьбе некоего разведчика Джона Смита, волей начальственного приказа ступившего в омут русской действительности. Жанр, определяющийся самим автором как «сентиментальный детектив», обдаёт читателя лукавством, вместо привычных расследований обрастая сказочными, слегка абсурдными, мелодраматично-ностальгическими мотивами. Если вначале всё выглядит пародией на «бондиану» и схожие с ней сюжеты, спустя несколько страниц повесть потихоньку выруливает в сторону добрейшей и смешливой ахинеи, когда не столь важно, достигнет ли цели незваный гость в СССР, а гораздо важнее, что повлияет на его моральную переоценку ценностей.
Честный американец — это тот, кто продаётся один раз в жизни. Он назначает себе цену, получает деньги и затем становится неподкупным.Сергей Донатович проявляет такую свободу слова, при которой ему ничего не стоит наделить текст волшебными и неправдоподобными свойствами, отлично играющими на руку: некоторых наверняка смутит не только возможность доехать из глубинки до Москвы на велосипеде, но и присутствие кое-какого зверька, добавленного сугубо забавы ради, зато покоряющего своим простецким очарованием. Не за горами и романтическая линия, и «стахановские» заслуги, и одурманивающая рефлексия — целый набор ингредиентов. Тем же, кто жаждет бурных приключений в стиле пресловутых стареньких боевиков, придётся опомниться: тут у нас разворачивается скорее ободрительная фантазия об уже не слишком молодом мужчине, потерявшем смысл в предназначении и нашедшем его в рутине отнюдь не соседнего, а весьма далёкого и, на первый взгляд, непонятного государства. Экшен прискорбно уходит на пенсию. До свидания.
На дверях болталась табличка — «Не курить!». Трусливая рука перечеркнула «НЕ» дрожащей линией.
«Оппозиция не дремлет», — подметил Джон Смит.Непредсказуемость предлагаемых обстоятельств зиждется в метафорическом отношении рассказчика к животворящей магии советского бытования: мол, здесь, на широтах нашей отчизны, почувствует себя прекрасно даже завзятый чужак, не ведающий страха и упрёка. Чем завершится его побывка — вопрос спорный и спойлерный, но достойный ознакомления.
Последовательная логичность щадящего финала развеивает надежды на разрешение миссии в обещанном, но проваленном хаосе риска: как уставшие спортсмены в ранних «Победителях» из сборника «Демарш энтузиастов», потенциально сильный и волевой герой осознанно пренебрегает долгом, компетенцией и преданным служением ради достижения комфорта в новой ипостаси. И вовсе не хочется его за это журить, ведь якобы вражеское окружение сплошь состоит из положительных, безопасных, милейших личностей, как на подбор любящих изъясняться, в том числе, и комичными песенками, деловито соответствующими моменту. В то время как филолог Краснопёров в «Иной жизни» совершенно не знал, как использовать шанс незабываемо запечатлеть заграничную поездку и, обуреваемый сомнениями, на каждом неверном шагу останавливался собственной партийной совестью, персонаж-калька с представителей вселенной Яна Флеминга ломается недолго и мягкими поползновениями разменивает культурную идентичность на полярный ей вариант. Видимо, не зря.
— Не надо прятаться от счастья, — говорил он, — ведь жизнь коротка. Позади океан рождения, впереди океан смерти, а наша жизнь лишь узкая полоска суши между ними.В итоге «Ослик должен быть худым» (название намеренно не соответствует содержанию) наиприятнейшим образом обманывает ожидания, не ударяясь в излишние философские потуги, а чётко, душевно и соразмерно излагая историю о том, что человек способен обрести свой маленький мирок на другом конце большого мира, кем бы прежде он ни был. Чудесная всё-таки проза, как ни крути.
— Когда я стою перед шедевром, — говорил Джон Смит, — то ощущаю, что картина вглядывается в меня, проникает в сокровенные глубины моей души. Мне делается стыдно за те пороки, которыми я наделён. Я дрожу, как на суде.
— Мне знакомы эти ощущения, — кивала Надя.
— Искусство читает наши сокровенные мысли. Под его взором хочется быть великодушным, честным и добрым.273