Рецензия на книгу

• 

  Аноним15 июня 2025 г.

  Зимняя сказка.

  Что же вспоминается в первую очередь, когда читаешь историю о перевоплощение Зимней девы? Скорее всего, это советский мультфильм по сказке Г. Х. Андерсена «Снежная королева» и очень редко еще одно его произведение «Ледяная дева». Известный литературовед Л.Ю. Брауде в своей книге «Ханс Кристиан Андерсен» отмечает: «Замерзают окна, на них появляются причудливые иглистые узоры. Может, их нарисовала Ледяная дева, которая в датском фольклоре олицетворяет силу, несущую смерть всему живому». Но при чем здесь литературные сказки Андерсена и произведение Нади Хедвиг «Поцелуй зимы», спросите вы?

  Все просто, потому что образы Снежной королевы и Ледяной девы уходят своими корнями в самые древние времена, и по сути они являются архетипами. Да и сама символика зимы в мировой культуре и литературе представляет с одной стороны – силу, которая несет холода, метель, снег и смерть, а с другой стороны - это один из символов надежды, обновления, обещания того, что после мрачого царства ночи и белого цвета, наступит долгожданное омоложение - весна. И вот тут начинается самое интересное, так как «Поцелуй зимы» - это своеобразная сказка, только для взрослых, которая местами может быть очень похожей на жизнь:
  «У меня не было тяжелого детства, жестоких родителей и моральных травм. Меня никто не обижал, моя жизнь не делилась на до и после. Я просто слишком много чувствовала — от себя, от других людей, от реальности, что царапала душу, как наждачка. Подушкой между реальностью и собой я научилась использовать собственные фантазии».

  А реальность такова, здесь необходимо помнить, что за все нужно платить: «Еще один крошечный кусочек откололся от печенья». Цена не заставит ждать: «Лишь несколько лет спустя я поняла, что печеньем была моя душа». Почти как в истории про Снежную королеву, когда в начале рассказывается о зеркале, которое разбилось, а осколки начали попадать в души людей, но больше всех страдали дети. Именно ребенком главная героиня начинает познавать дренецшие силы, которые всегда идут рука об руку - добро и зло. И есть еще одна простая истина, которая звучит во всех сказках: «А дети ведь всегда делают ровно то, что просишь их не делать…».

  Очень тонко и почти незаметно в сюжетную линию, словно снежный узор на стекле, вплетаются мотивы сказочной истории про Ледяную деву: «Во сне я знала, что озеро затеряно в глубине далекого безымянного леса и оставлено здесь в назидание другим. А создала его та, чья сила текла во мне. Вот что ты теперь такое, — мелькнуло в голове. Ледяная смерть». Ну разве не напоминает это то, что увидел Руди, когда бросился в воду: «…На ясном прозрачном дне сидела сама Дева Льдов; вот она поднялась к Руди, поцеловала его в ноги, и по телу пробежал смертельный холод… Руди исчез в синеватой глубине». Но есть одно существенное «но», главная героиня из «Поцелуя зимы» ведет внутренную борьбу, которая на первый взгляд, кажется простой: «Ну нет. Не стану я этой старухой, напоминающей живую мумию».

  Стоит обратить внимание, на описание еще одной Зимней девы, которая появляется в этой истории, похожей на старуху: «Иногда она напоминала мне школьную учительницу: на затылке торчал жидкий седой пучок, тщедушное тело утопало в голубом свитере с люрексом, строгая черная юбка прикрывала острые колени. Только глаза оставались внимательными и зоркими, как у коршуна». Чаще всего коршун связан с образом птицы, которая пожирает тела отверженных преступников, то есть с мифов о Прометее, он становится своеобразной метафорой не только мучений, но и близкой смерти. А зима, прежде всего, вызывает ассоциации близкие к враждебности. И как некая игра слов Хельга и Холда, чьим приходом скандинавы пугали непослушных детей. Ведь именно этот образ послужил одним из прототипов Снежной королевы, может и здесь Хельга приходит за главной героиней, в чью дущу пусть и не попал осколок, но увидела себя, ту, которая будет способна вынести бремя зимы: «На этой службе совесть не нужна. Зато вкус к боли…».

  И новое воплощение зимы, будет так же связано с архетипом птицы: «Ногти у него были узкие, пальцы походили на птичьи когти. Взгляд не отрывался от точки где-то посередине моего лба. Я вспомнила: в своей реальной ипостаси Лестер был слеп». И новая дева с другом, который в буквальном смысле, как и образ птицы, наделяется мистическими способностями. Ведь они могли предвещать счастье или горе, оберегали от болезней, помогали в трудных ситуациях, а еще были посредниками между миром живых и мертвых: «Вера, — никогда не создавай ничего живого».

  Неспроста ведь у многих многих народностей зимнее время года ассоциируется с упадком, старостью и обновлением: «А кто-то поверил, что существуют Великие Девы: Весна — юная девушка, которая пробуждает природу, принося в мир новорожденное дитя. За ней приходит Лето — страсть и пиршество, время праздновать и любить. Потом настает время мудрой Осени с плодами посеянного. И в самом конце — убийственно холодной Зимы». И здесь смерть в ее инициационном аспекте базируется на взаимозаменяемости и дополняемости двух древних сил Эроса и Танатоса: «Я почувствовала жар, бегущий по каналам его вен. Словно само лето заставляло его сердце биться — и это было так чуждо и так мне претило, что я, сама того не осознавая, ответила холодом».

  Но имя главной героини - Вера, словно дает некий намек на то, что вся природа в преддверии холодов засыпает, чтобы к весне возродиться с новыми силами и в другом обличье. И зима просыпается тоже в новом обличье, вместо старухи молодая девушка, которая, как ребенок учится не только жить с новым даром, но и узнает о том, что что у каждого времени года есть свои сверхъестественные сущности. И в большинстве случае Дева зимы отличаетсяя недобрым нравом: «Ты посмотри в ее глаза! Я в них не то что грозовые тучи, я там свою смерть вижу!». И на оксюморонных сочетаниях — холод (зима) и жар (лето), радость и гибель, тепло и стужа, сон и бодрствование построена поэтика произведения: «Я — тепло, свет, жизнь, ты — холод, спокойствие, сон. Ты погружаешь мир в сон, чтобы он пережил холода. Я его пробуждаю».

  И будет тут еще еще одна своеобразная отсылка не только к литературным сказкам Андерсена, но и мифологии, ведь устное народное творчество базируется на древних правилах: «Иногда хватает веры одного человека, как у тебя. Иногда нужно, чтобы поверил целый народ. Сложно мир устроен, в общем. И все в нем есть. Во что веришь, то и есть». А еще когда создаешь голема не стоит забывать, что появится то что нельзя считать живым: «Конечно, не человек. Чудовище. Ну так и я чудовище, разве ты этого еще не понял?».

  И вся жютная линия Веры на протяжении всей истории постепенно окрашивается в пессимистические тона: каждая фантазия или применение силы означает приближение к смерти, которая мыслится как конец существования и лишена мистического ореола. Но цикличность времен года и сила перерождения намекает о том, что выбор пути будет за главной героиней, ведь это взрослая сказка, где свои правила игры: «Мы не можем получить все, моя радость. Чем больше то, чего мы хотим, тем выше будет цена».

  2

  17