Рецензия на книгу

• 

  Leona-Daring12 июня 2025 г.

  Прошлое не вернуть…

  Этот роман Набокова – словно старый альбом с фотографиями, который манит перелистывать страницы прошлого, но оставляет после себя чувство легкой грусти. Мне совершенно не близок Владимир Набоков как писатель, но я почти каждый раз попадаю под обаяние его языка.

  У меня так порой бывает с писателями – язык нравится, а смысл – нет (и наоборот). Например, совершенно не выношу литературный язык Льва Толстого, но многое люблю из его философских мыслей. А вот прозой Бунина и Набокова я очаровываюсь, но они мне не близки ни по моральным ценностям, ни по взглядам на мир.

  Вот и в этот раз проза Набокова меня очаровала. Она такая живая, текучая, образная. Она завораживает меня помимо моей воли! В отличие от тяжеловесного стиля Толстого, с его громоздкими тавтологиями и архаизмами, Набоков мне кажется прямо-таки певучим. Читаю его на одном дыхании. Но при этом мир Набокова для меня – холодный, чужой. Не мой это писатель, совсем не мой (в отличие, например, от Достоевского или Ремарка, которые мне почти как родные).

  Несмотря на красоту набоковского языка, я и в этот раз не смогла проникнуться его героями. Набоков описывает их с холодной отстраненностью, словно рассматривает их как бабочек из своей коллекции. Ганин, хоть и психологически достоверен, не вызвал у меня сочувствия – его тоска понятная, но чужая. Остальные персонажи – соседи по пансиону, вроде одряхлевшего поэта Подтягина или смешно влюбленного в свою жену чудака Алферова, – воспринимались мной скорее как яркие эскизы, чем как живые люди. Я ждала большей эмоциональной глубины от романа про эмиграцию, но Набоков держит дистанцию, и это охлаждает мое восприятие.

  Действие романа разворачивается в Берлине 1920-х годов, в тесном мирке русского эмигрантского пансиона. Главный герой, Лев Ганин, – молодой человек, чья жизнь после бегства из революционной России стала серой и бесцельной. Его дни – это борьба за выживание, тоска и рутина. Неожиданное событие – предполагаемая встреча с любовью юности Машенькой – встряхнуло его. В его сознании запускается поток воспоминаний, и Ганин погружается в образы дореволюционной России: летние поля, смех девушки, беззаботные дни. Сюжет строится не на действиях, а на этих внутренних картинах, которые оживают с почти осязаемой ясностью.

  По сути, «Машенька» – это не история действия, а поток воспоминаний Ганина. Он «раскручивает» свое прошлое, как старую пленку, но почти ничего не происходит в настоящем. Для романа, который читается на одном дыхании благодаря языку, это не критично, но я ждала хоть какого-то развития, какого-то шага вперед. Вместо этого Ганин остается в своей ностальгии, и это сделало книгу немного статичной.

  Тема эмиграции – сердце романа, и для меня, много думающей об этом, она стала самой сильной частью. Набоков, сам эмигрант, показывает, как утрата родины становится личной трагедией. Ганин и другие персонажи – словно шахматные фигуры, снятые с доски: они существуют, но не играют. Россия для них – как потерянный рай, а воспоминания о ней – единственное, что держит их на плаву.

  Сравнение России с Машенькой, первой любовью Ганина, – это красивая, но спорная метафора. Наверно, так автор хотел подчеркнуть, что и родина, и любовь для главного героя остались в прошлом, став несбыточной мечтой. Даже если они снова встретятся – они настолько изменились, что по-прежнему уже не будет никогда. Мне эта метафора показалась слишком нарочитой, почти искусственной – она больше служит авторской задумке, чем естественно вплетается в историю.

  Развязка несколько разочаровала. Я ожидала, что после такого поэтического потока воспоминаний финал будет ярким, как последний аккорд симфонии. Но он оказался блеклым (или это только мне так показалось?) Вот вечно ждешь какого-то катарсиса в конце книги, а он так редко происходит, увы! Возможно, это просто я слишком требовательный читатель.

  Моя оценка – 4 из 5: за прекрасный живой язык и ностальгию, но с оговорками за холодность автора и недосказанность.

  28

  546