Рецензия на книгу

• 

  Аноним3 июля 2015 г.

  Некрошка Циннобер

  Эрнст Гофман любил писать свои сказочные повести нажравшись в хламину. В таком состоянии он ловил такие приходы, которым позавидовал бы сам Кастанеда. Но в отличие от большинства писателей-алкоголиков творческая его душа в такие моменты наталкивала его сознание не на слезу-печаль, а на нечто светлое, таинственное и сказочное. Порой кажется, что фантазия у Гофмана действительно не имеет ни конца ни края, ведь в каждой своей сказочной повести ему приходилось придумывать с нуля новый фантастический мир гротеска. Немец известен публике прежде всего «Щелкунчиком». Где-то чуть поодаль от него расположился «Крошка Цахес».

  Мне не жаль Циннобера, мне жаль Крошку Цахеса. Циннобер – это то, что появилось после волшебного вмешательства феи Розабельверде, которая хотела помочь и облегчить жизнь несчастному младенцу-карлику. Но вот только помощь эта была выполнена во вред другим. Можно ли во благо счастья одного человека жертвовать счастьем 10-ми, 100-ми, а то и 1000-ми человек? Сама же фея, наделяя Цахеса такими волшебными свойствами, просто не осознавала весь масштаб трагедии (это вытекает из ее бесед с Проспером). Странно, что фея была так сильно привязана к Крошке (навещала его каждые 9 дней), но тем не менее не особо за него вступилась перед Просперо. Фактически именно она и обрекла его на гибель. Сама создала сие ходячее недоразумение, а потом быстренько, как припекло, умыла руки. Нет, она, конечно, прилетела на помощь, но, как и водится в таких случаях, было уже поздно. На самом же деле судьба Циннобера была решена за кофепитием между двумя волшебниками, когда Просперо недвусмысленно намекнул ей, что Цахеса совсем скоро ожидает настоящий Ад и Израиль.

  Не знаю как вам, но мне было жаль Крошечку Цахеса. Он же не просил, чтобы его наделяли таким двусторонним зеркальным волшебством - это сделали за него. Мольбы несчастной матери, которая после смерти Крошечки первое, что спросила, - «Я могу забрать теперь себе всё его имущество?», были услышаны вроде как доброй феей, которая к концу произведения остается все такой же доброй, но с нехилым налетом глупости. Получается, на него без его спроса навесили эти чары, а потом спрашивали по полной программе не с феи, а с него. Да, Циннобера, конечно, можно нехило упрекнуть в том, что он не по-детски пользовался этим волшебством по полной программе, но если вспомнить, что он сам не мог контролировать эти чары, то вопросов и претензий к нему станет еще меньше. Единственное, что так и осталось для меня загадкой: насколько часто использовал бы чары Цахес, если бы умел их контролировать? Эту загадку Гофман предлагает каждому читателю решить для себя самостоятельно.

  17

  409