Рецензия на книгу

• 

  Аноним3 июля 2015 г.

  Писать утром рецензию на Тошноту - это тоже самое, что плюнуть Сартру в лицо. Но у меня есть оправдание - за окном пасмурно, а значит - можно.
  Правда, я даже не знаю, с чего начать... Есть ли у вас книга, которую вы знаете наизусть? У меня их две, и одна из них "Тошнота". Сколько раз я её начинал читать, доходил до середины и не дочитывал! И вот, взяв её в очередной раз, я, наконец, дочитал.
  Так почему же я не мог сделать этого несколько лет назад? А ведь каждый абзац сопровождал мыслью: "это про меня".
  Ответ на этот вопрос, я нашел, когда книга осталась позади.
  

  
  "Я наступил двумя ногами в лужу - прогулка началась"

  В школе, сбегая с уроков, я выбирал какое-нибудь направление и просто шел. Шел по городу, потом за городом, потом утыкался в лес или кладбище или реку и там сидел наедине с собой несколько часов. Сначала в классе пятом - это было редко. А в 8 и 10 - почти каждый день. Шел дождь, снег, светило солнце, был ветер... А я шел и шел. Из ниоткуда и в никуда. Конечно, я тогда не знал ничего о Сартре. Я читал только Гарри Поттера да графиню Де Монсоро. Но до сих пор помню свои мысли в один из таких дней. Снег почти растаял, но солнце было не видно за тучами. Я шел по площади Ленина и думал: "этот день уйдет навсегда в прошлое. Через несколько лет меня, возможно, не будет уже здесь. Я куда нибудь уеду, а этот город так и останется здесь. Все останется прежним, но уже для других" (абсолютно такая же мысль есть в конце книги). Или во время какого-нибудь путешествия стопом, идя по трассе очередной километр, я смотрю вперед и всегда думаю: "рано или поздно я окажусь в городе. А эта дорога, которая сейчас меня не отпускает, останется позади, словно сон" (почти дословная цитата из книги)
  К чему я все это? А к тому, что "тошнота" - это мое типичное состояние. И вообще, по-моему, тошнота - это удел тех, кого Сэлинджер не поймал в свое время. Все "непойманые" изначально интересовались, куда зимой пропадают утки. А потом приходили у мысли, что они существуют. И это существование начинало давить, хотелось вырваться из него. Обрести от него свободу... Хотелось стать мелодией. И в итоге существование грязью ложилось на сердце, душу, ум.
  Но все хорошое, что дала мне книга - ждало меня в конце. А до этого было нечто другое.
  Как уже говорил, в начале я ассоциировал себя с Антуаном на 100%. И дочитывал до середины книги. И вот, сидя на работе, я перешел эту середину... Первое, что я увидел за ней - Антуан убегает с трамвая в парк, смотрит на корень и начинает осознавать всю давящую действительность:
  

  
  "Лишний - вот единственная связь, какую я мог установить между этими деревьями, решеткой, камнями"

  Затем
  

  
  "Сейчас под моим пером рождается слово Абсурдность.... В маленьком раскрашенном мирке людей жест или какое-нибудь событие могут быть абсурдными только относительно - по отношению к обрамляющим их обстоятельствам. Например, речи безумца абсурдны по отношению к обстановке, в какой он находится, но не по отношению к его бреду. Но я только что познал на опыте абсолютное - абсолютное, или абсурд. Вот хотя бы этот корень - в мире нет ничего, по отношению к чему он не был бы лишним"

  И финальное
  

  
  "Я понимал, что от функции корня - выдыхающего насоса - невозможно перебросить мостик к ЭТОМУ, к этой жесткой и плотной тюленьей коже, к ее маслянистому, мозолистому, упрямому облику. Функция ничего не объясняет - она позволяла понять в общих чертах, что такое корень, но не ДАННЫЙ корень. Этот корень, с его цветом , формой, застывшим движением, не поддавался никакому объяснению, был... уровнем ниже его. Каждое из его свойств как бы отчасти утрачивалось им, вытекало наружу и, наполовину отвердев, становилось почти вещью, но в самом корне каждое из них было ЛИШНИМ, и теперь уже мне казалось, что и весь ствол извергает себя из самого себя, отрицает себя, теряется в странном избытке".

  После этих слов я кинул книгу в другой конец магазина со словами "Иди ты на й, Сартр! Что за хню ты несешь!" Сразу в голове начали всплывать один за другим образы: вот Епифанцев в "Зеленом слонике", разбуженным завтраком из фекалий, вот балабановская девочка, насилуемая бутылкой, повторяющая как мантру "дядя, дядя, я еще девственница", вот герой из "неуместного человека", которого выставляют за пределы города...
  Книга валялась на полу, вокруг стояли алкогольные бутылки, а я ушел к компу послушать песенки и поиграть.
  Через минут двадцать, успокоившись, я поднял книгу и пошел читать дальше...
  

  
  "Наблюдая, как покачивались ветки, я говорил себе: движение всегда существует не вполне, оно - переходная ступень, посредник между двумя существованиями, разреженное время... Но не прошло и трех секунд, чтобы все мои надежды рухнули. ...... Все, на что натыкался мой взгляд, было заполнено. На концах веток роились существования, они непрерывно обновлялись, но они не рождались никогда. Существующий ветер гигантской мухой садился на дерево, и дерево трепетало. Но трепет не был нарождающимся свойством, переходом от возможности к действию; это была вещь.... Все существующее вокруг дерева, не являлось ниоткуда и не исчезало никуда..... "Но к чему, - подумал я, - к чему столько существований, если все похожи друг на друга?" Зачем столько одинаковых деревьев?... Это изобилие вовсе не казалось щедростью - наоборот".

  И тут я обмяк. Наверное, если бы я был девушкой - подумал бы, что меня лишили девственности. Я вдруг почувствовал всё существование и оно навалилось на меня от кресла подо мной до мошки на другом конце света. Мир предстал огромным шаром, лежащим на моих плечах. Хотелось его сбросить, но не было сил даже пошевелиться...
  Помню, читал у Шнура, как его вставила какая-то картина. До этого момента я думал, что меня тоже может вставить искусство, когда о чем-нибудь думаешь: "о, круто, так и есть! Как все точно написано (нарисовано)" А оказалось, что оно может вставлять по-другому: подобно стакану абсенту, выпитому залпом. Но, самое интересное, что сейчас, когда я пишу эту рецензию - меня не покидает ощущение, что того "кайфа" уже нет. И я в поисках новой дозы перелистываю книгу, пытаясь что-то вспомнить. А она вызывает всего лишь слабое головокружение.
  В конце Антуан говорит, что будет искать спасение от существования в написании книги. Но я сейчас вижу, что там его нет. Оно есть, когда книга впервые попадает в руки, и, может, потом, когда вновь попадет через лет так десять. А если мучить ее, как мелодию на репите (присмотреться к ней) - она тоже обретет существование. И получается, что ни книги, ни музыка, ни кровь Христа не смоет с нас это злополучное "существование". И, если не направить свои мысли вдаль, в мечты, то можно до бесконечности ощущать себя лишним и бежать от себя.
  Да, эта книга смогла заставить меня помечтать по-настоящему. Хотя бы полчаса.
  P.S. за окном выглянуло солнце

  3

  64