Рецензия на книгу
Имя розы
Умберто Эко
Bruna21 мая 2025 г.Ясно то, что ничего не ясно или при чём здесь роза
Эпиграф
«Да ниспошлет Святой Дух в твою башку хоть капельку мозгов, сын мой»
Умберто Эко «Имя Розы», обращение Вильгельма Баскервильского к АддсонуБруна
Мой нижайший поклон и восторг осветителю истин,
Что иссякли, истаяв, а может развеялись пеплом
Над останками прошлого, где наши души в молитвах
Бездуховных вновь тщатся, читая забытых слов пеплум,
Обрести твёрдость форм понимания: что же есть знанье?
Почему только в книге возможно найти смысл и сущность?
Кем язык и слова нам даны? И к божественному пониманью
Кто причастен вчера и сегодня, и завтра? Послушник –
Книгочей, окунувшись опять в мир неведомый всуе,
Одержимо листать будет будущей жизни страницы…
О, Умберто, ты прав: каждый раз мы, читая, рискуем
Стать пророком иль пасть в бесноватость. Журавль, став синицей,
Начинает вещать о вещах, что уму непосильны,
Попирает гордыней своей всё и вся, властью данной
Самому себе, он возглашает своё убежденье, как истин
Безупречность. Других же отныне бери к себе, пламя…Первый вопрос по окончании книги: почему такое название? При чём здесь «роза»? Что ж, Эко заманивает читателя в своё магически-теологическое чтиво, заставляя искать это слово, которое так и не находится. Хотя последняя фраза повествования "Verba tene, res sequentur", в которой для людей, не знающих латынь, может послышаться что напоминающее «розе», однако имеет дословный перевод "Имейте слова, вещи придут" и является цитатой Горация. Можно сказать, именно с этой фразой автор полемизирует на страницах своего книго-хранилища, книго-восхищения, книго-путешествия и книго-детектива.
«Повсюду искал я покоя и в одном лишь месте обрел его – в углу, с книгою»
Действительно, эта цитата может быть ключом к книге об одной уникальной книге и о многих других книгах, собранных в самой большой библиотеке христианского мира Средневековья, которое становится фоном для событий, разворачивающихся в памяти повествователя, некоего Аддсона, который переносит историю, с ним случившуюся, в уже престарелом возрасте на бумагу.
Пишет свою теперь книгу главный герой Аддсон, находясь в излюбленном состоянии всех умудрённых жизненным опытом людей, любящих поратовать, мол, вот в наше время было…
«В мое время люди были красивы и рослы, а ныне они карлики, дети, и это одна из примет, что несчастный мир дряхлеет. Молодежь не смотрит на старших, наука в упадке, землю перевернули с ног на голову, слепцы ведут слепцов, толкая их в пропасть, птицы падают не взлетев, осел играет на лире, буйволы пляшут. Мария не хочет созерцательной жизни, Марфа не хочет жизни деятельной, Лия неплодна, Рахиль похотлива, Катон ходит в лупанарии, Лукреций обабился. Все сбились с пути истинного. И да вознесутся бессчетные Господу хвалы за то, что я успел восприять от учителя жажду знаний и понятие о прямом пути, которое всегда спасает, даже тогда, когда путь впереди извилист».
Однако всё, им описанное, не вызывает у нас ощущения, что тогда было лучше, чем теперь. Наоборот, мир богословов христианства предстаёт в своей кровавой и огнедышащей кострами инквизиции наготе. Простецы – обычный люд – не берутся во внимание в политической борьбе за власть, которая, как чума, поражает умы её предержащих и вовлекает в интриги и преступления сильных и слабых мира сего на всей территории Западной Европы.
В эпицентре драм и трагедий, находятся два персонажа, которых наш современник Умберто Эко, отдавая дань Артуру Конан-Дойлю, представляет англичанином-францисканцем, пятидесятилетним интеллектуалом и подвижником разума Вильгельмом – прототипом Шерлока Холмса, и юным монахом-бенедиктинцем Аддсоном – прототипом Ватсона.
Книга сложна тем, что в ней много латыни – языка, на котором разговаривали образованные люди того времени, которыми были исключительно представители религиозного сословия. Кроме того, если читатель никогда не увлекался теологией и философией, то учёные диспуты на богословские и библейские темы будут сложны для восприятия. Возможно, кому-то покажется, что эта книга воспевает христианство.
Нет, книга воспевает критическое мышление и умение жить и оставаться внутренне честным и чистым перед собственной совестью человеком. А еще учит не отрицать главное оружие человека – смех, который не может быть отвергнут, иначе – всё сгорит во всепоглощающем пожаре своеволия и самоволия эгоизма и самомнения. Дискуссии о смехе, главная история, которая посвящена книге о комедии, и перлы главного героя, единственно который имеет дар иронии и самоиронии и вставляет периодически в разговор юмор – изюминки книги, разбросанные то там, то сям, как метки на пути долгого повествования. Конечно, автор не оставляет своим вниманием темы человеческих слабостей (грехов) плотской любви, честолюбия и тщеславия, психологические портреты самых разных персонажей – главных и проходящих – описаны с поразительной точностью, в основном, опять же, словами, которыми они разговаривают, темами, которые их интересуют, убеждениями, за которые они отдают свою жизнь и не только.
В завершении хочу добавить цитаты, которые меня больше всего порадовали и которые, даже вырванные из контекста, могут выявить всю глубину, широту и многозначность текста. Так же, как роза, раскрывается из бутона, представляя миру лепесток за лепестком свою красоту, так и автор, играя словами и смыслами, витиевато, в духе той эпохи, продвигаясь от одной темы к другой, описывая одно событие за другим, являет нам «розу мира» своей книги…
Цитаты
Бойся, Адсон, пророков и тех, кто расположен отдать жизнь за истину. Обычно они вместе со своей отдают жизни многих других. Иногда – еще до того, как отдать свою. А иногда – вместо того чтоб отдать свою.
Краса космоса является не только в единстве разнообразия, но и в разнообразии единства.Логика может дать огромную пользу лишь при одном условии: вовремя прибегать к ней и вовремя из нее убегать.
Книги пишутся не для того, чтоб в них верили, а для того, чтобы их обдумывали. Имея перед собою книгу, каждый должен стараться понять, не что она высказывает, а что она хочет высказать.
И священная война – тоже война. Поэтому мне кажется, что священных войн не должно быть.
Только мелкие люди кажутся совершенно нормальными.
Все не убийцы, пока не совершают первое преступление.
Ничто на свете так не занимает, так не сковывает сердце, как любовь.
6231