Рецензия на книгу

• 

  Аноним21 июня 2015 г.

  Парадокс этой книги в том, что она о ребёнке, но не для ребёнка. © Я

  
  Знаете, эту книгу я купила года два назад, но читать не спешила. Уверена, вам знакомо чувство, когда какая-то книга постоянно попадается на глаза и уже совесть зудит где-то над ухом, увещевая взять и наконец прочесть, но вы твёрдо стоите на своём, уверенные, что время ещё не пришло. А потом, в один прекрасный день, вы просто подходите к полке и берёте в руки эту книгу с твёрдой уверенностью, что вот оно, то время, когда её следует во что бы то ни стало прочитать. С "Вином из одуванчиков" у меня было точно так же. Что повлияло на это решение? Не знаю. Но книгу я прочла и ещё раз убедилась в двух вещах: 1) Рэй Брэдбери однозначно мой любимый писатель и 2) Только дети могут рассмотреть всю красоту и волшебство этого времени года, ведь с возрастом эта способность теряется. Первое никак к сюжету книги не относится, но вот второе прямо и косвенно описывает его.
  Перед нами история одного лета 1928 года, рассказанного двенадцатилетним мальчиком Дугласом, жизнь которого буквально в прямом смысле слова начинается первого июня и заканчивается тридцать первого августа. С началом лета он словно вступает в новую, но, при этом, такую знакомую жизнь, полную открытий, забытых и вновь всплывших в памяти обрядов, тайн и откровений. Одно лето одного из сотни таких же маленьких городков штата Иллинойс одного двенадцатилетнего мальчишки, такое похожее и такое не похожее на остальные.
  Для каждого человека лето - это какие-то определённые действия, мысли, обряды. Дуглас и его семья не исключение: сбор одуванчиков на вино, поход с отцом и братом в лес по ягоды, покупка новых теннисных туфель, встреча первого рассвета, подстригание лужайки дедом, выбивание и чистка ковров, вешанье качелей на веранде и тихие беседы до самого вечера - благодаря таким маленьким вроде бы моментам мальчик осознаёт, что значить ЖИТЬ.
  

  
  Сперва живешь, живешь, ходишь, делаешь что-нибудь, а сам даже не замечаешь. И потом вдруг увидишь: ага, я живу, хожу или там дышу — вот это и есть по-настоящему в первый раз.

  
  Жить - это радоваться всему, даже таким пустяковым, казалось бы, делам, как семейные обеды, тихие беседы на веранде или покупка новой обуви, но жить - это ещё и бояться. Бояться до колючего холода в горле, до подкашивающихся колен, до колик в животе, до мурашек, бегущих по рукам и панике, остервенело бьющейся о стенки черепа. Жить - это осознавать, что ты одинок и смертен. Жить - это однажды понять, что счастье не может длиться вечно. Один кусочек пирога принесёт радости больше, чем целый пирог, съеденный за один раз, а закат в стократ красивее, потому что он бывает лишь один раз в день. Жить - это осознать, что человек живёт сегодняшним днём. Да, он помнит своё вчера и строит планы на завтра, но, при этом, понимает, что на самом деле оно никогда не наступит, потому что с восходом солнца завтра превратиться в сегодня и человек всё равно продолжит жить одним днём. Жить - это знать, что всё закончится. Любимый трамвай перестанет ходить по знакомым с детства путям и будет заменён автобусом, что когда-нибудь все, кого ты знаешь, умрут или просто покинут тебя, что август подходит к концу и лето очень скоро закончится, оставив после себя девяносто бутылок вина из одуванчиков, теннисные туфли, которые уже не носят так как раньше и блокнот с жёлтым карандашом, полный обыкновений и откровений. Пройдут последние обряды лета, будут подсчитаны бутылки с вином, сняты качели с веранды и косилка спрячется в гараж до нового сезона, а Дуглас последний раз взберётся в дедушкину башню и проводит последний закат лета 1928 года.
  Невероятная книга. Она заставила меня вспомнить собственное лето, когда мне было одиннадцать, двенадцать, тринадцать лет. Я тоже ждала его, этот зной, это блаженное ничегонеделание, эти открытия и новые эмоции и мен стало грустно. Я бы поставила пять с таким раскладом, но под конец чего-то начала терять нить повествования. В начале, крепкая, словно корабельный канат, к последним страницам она начала выскальзывать у меня из рук, словно олицетворяя то самое подходящее к концу лето.

  18

  62