Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 мая 2025 г.

  Хохот и плач доктора Фаустуса

  Книга Томаса Манна «Доктор Фаустус» - чтение (или в моем случае слушание аудио-книги) не для любителей скоро разворачивающегося сюжета, когда скачешь галопом по Европам с одной мысли на другую, с одной темы на полностью противоположную. И уж тем более не для тех, кто терпеть не может занудных лекций о чем бы то ни было, в данном случае о Музыке.

  Пожалуй, первой главной героиней романа является именно музыка, ее история, ее представители, стили, инструменты, ЕТС. Потому что в незамысловатую по своему содержанию и неразнообразную с точки зрения событий, биографию композитора Адриана Леверкюна, рассказанную другом детства - повествователем Сиренусом Цейтбломом, вплетены и занимают порой полноценные главы практически лекции об истории музыкального искусства. Коме того автор постоянно делает музыковедчески ориентированные попытки - словами передать музыкальные произведения, сопоставить одни и противопоставить их другим, употребляя многочисленные термины. В связи с этим человек, не знакомый ни с нотной грамотой, ни с названиями нот, ни с темпами и специальными терминами, ни с композиторами и стилями эпох, которые они представляют, может почувствовать себя варваром в стране высокой музыкальной цивилизации, и, поддавшись скуке непонимания, вообще отказаться дальше углубляться в повествование. Однако тот, кто продолжит, пополнит свой опыт хотя бы общим приближением к искусству, без которого человечество навсегда осталось бы в своем неразвитом состоянии. А совет от меня прост: читая книгу, или как я, слушая аудио, прерывайтесь, находите названные и описываемые музыкальные произведения Бетховена, Вагнера, Баха, Монтеверди, Палестрины, Брамса, Моцарта, Шуберта, Шумана, и новых - Брукнера, Вольфа, а также Берга, Шёнберга и Шнитке (добавлю от себя) – вы не просто поймёте смысл повествования, но и причаститесь к музыкальной классической культуре человечества.

  Если разложить весь текст Томаса Манна на пласты, то музыка – это основа. Второй пласт – Бог. Кроме музыкальных лекций, книга погружается в теологию и философию которые в конце 19 начале 20 века изучались в богословских институтах, на которые опиралось образованное сословие интеллектуальной элиты, как Германии, в которой происходят основные события, так и в Европе. И здесь можно столкнуться нос к носу и с Блаженным Августином и Фомой Аквинатом, и с немцами: Фихте, Кантом. А Ницше, будучи великим философом своего времени, закончил свои дни, погрузившись в сумасшествие и, по словам самого Манна, вообще стал незримым прототипом личности гениального главного героя - Адриана Леверкюна.

  Третий пласт – Время. Несмотря на то, что герой – композитор, живший на стыке эпох, и чутко впитавший, осмелюсь сказать, ментальное умонастроение и бессознательное (по Фрейду) происходящего в мире, мне кажется, что главным действующим лицом является именно эпоха: перемен, кризиса, переходного периода.

  Томас Манн от имени бытописца Сиренуса делится своими внутренними переживаниями и размышлениями об эпохе, в которую живёт сам. Он сопоставляет две мировые войны: во время Первой живет и творит композитор, во время Второй пишет свой роман биограф композитора. Мне кажется, что именно мысли самого писателя Томаса Манна явственно проступают через писания учителя филологии относительно немецкой нации, о бюргерстве, об образовании, об умонастроениях до и после Первой мировой, о реваншизме и инфантильности элит, которые не досмотрели, что позволило прийти к власти фашизму в лице фюрера. И хотя слово «Гитлер» ни разу не появляется на страницах романа, но все понятно из контекста и отношения к тому, что описывается и как. Крах, катастрофа, проклятие немецкому самодовольству и национальному патриотизму – вот кричащие и кровоточащие слова, которыми описана картина 1945 года, когда Германия взята в кольцо союзными войсками.

  Четвертый пласт – Творчество. Это описание того, что создаёт композитор, но чего не было написано, как такового. По крайней мере, в то время. Хотя теперь есть оратория «Апокалипсис» Юджина Гуссенса, а также кантата «История доктора Иоганна Фауста» Альфреда Шнитке. Думаю, что концерт для скрипки с оркестром Альбана Берга тоже можно послушать в качестве не прототипа, а скорее примера: как могло бы звучать творчество композитора, которого придумал Томас Манн.

  И, конечно, самый необычный – мистический пласт – Сатана. Конечно, если взялся за сюжет Фауста по следам народных лютеровских сказок, переосмысливая Гёте, Гуно, значит Мефистофель тут как тут. И вот что подумалось мне относительно чертовщины в разных литературных произведениях. Итак, возьмем нашего Николая Васильевича Гоголя. У него чёрт - смешной, даже ведьмочка Солоха его может в мешок посадить, а Вакула оседлать, чтоб к своей цели долететь за красными черевичками для коханой.
  Гёте в лице Фауста представляет Мефа остроумным и не без саморефлексии персонажем, который не чужд иногда даже легкого сочувствия к роду человеческому, если только это не отвлекает его от цели – заполучить душу.

  Воланд у Булгакова в «Мастере и Маргарите» вообще “часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо”. Впрочем, этот ответ Мефистофеля на вопрос Фауста: “...так кто ж ты, наконец?” становится парадигмой посещения чёрта и его свиты Москвы Советской, чтобы показать атеизм в пародийном виде, но и не только.
  А каков дьявол у Манна? Он – призрак, существующий в голове склонного к гордыне и превозношению, и заболевшего сифилисом человека, который, находясь в христианской парадигме лютеранского направления между светом и тьмой, Богом и дьяволом, выбирает второго. Цитата «…нельзя отрицать, да это никогда и не отрицалось, что в сияющей сфере гения тревожно соприсутствует демоническое начало, противное разуму, что существует ужасающая связь между гением и темным царством…», пожалуй, может разъяснить то, что потом психолог Карл Густав Юнг назовёт Тенью, которая всегда есть в любом архетипе, особенно в Творце.

  Что ж, резюмируя свои размышления о «Докторе Фаустусе» Томаса Манна, могу сказать, что пока человек продолжает сомневаться в себе, вопрошать, искать ответы на сакраментальные вопросы, творить, падая в бездну и устремляя своё прозрение в небеса, Его Величество Жизнь будет продолжена по Воле Творца. А это значит, что человек – никогда не совершенен, не идеален, и смирение перед законом, который был сотворен не им, но которому он подчинен уже по факту того, что человек и есть творение, смирение – есть высшее достижение, доблесть и благо. Однако смирение – не равно отрицание свободы со-творчества и открытости прозрениям. А в чем мера и где грань, за которой сумасшествия мрака – кто знает, так я, увы, нет. Впрочем, как и Томас Манн. Однако этот роман – самоотверженный Вопрос и многозначное троеточие попытки Ответа.

  6

  720