Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 апреля 2025 г.

  «...молитвы смешивала она с заклинаниями, олимпийских богов с христианскими бесами, церковные обряды с волшебством...»

  С первых страниц читатель оказывается в убогой каппадокийской таверне, где завсегдатаи ведут разговор об узниках замка Мацеллум. Нет никакого плавного вхождения в текст, знакомства с персонажами, указаний на время и место. Читателю нужно быстро включаться и встраиваться в происходящее, по крупице выуживая информацию о сеттинге. В романе много исторических имен и событий, религиозно-философских рассуждений, которые представлены по большей части в диалогах. К этим рассуждениям читатель должен быть готов хотя бы на уровне главных идей Платона и Нового Завета, иначе придется очень много гуглить.

  Мережковский, которого всегда интересовали сложные кризисные развилки в истории, в этот раз обращается к IV веку н.э., когда в Римской империи стремительно распространялось христианство, повсюду громили и жгли статуи олимпийских богов и устанавливали кресты. Империю раздирала смута, доходящая до гражданской войны.

  Чудом уцелевший в резне, устроенной в борьбе за престол императором Констанцием II, двоюродный брат императора, Юлиан, вырос в страхе за свою жизнь и ненависти к убийце. Констанций вслед за своим отцом, Константином Великим, способствовал укреплению и легализации христианства, Юлиан же мечтал уничтожить наследие Констанция и вернуть на пьедестал олимпийских богов. Вообще, Юлиана, на которого в детстве большое влияние оказали языческие философы, отличали впечатлительность, жажда чудес, красоты и наслаждений и неприятие всего нового. Нельзя сказать, что у Юлиана совсем не было сомнений - в религиозно-философских исканиях он проводил значительную часть времени, и среди его окружения было немало тех, кто принял христианство и верил или пытался верить в бессмертие души, но пышные языческие ритуалы воспламеняли его дух и плоть значительно сильнее, чем скучные проповеди в мрачных церквях. При восшествии на престол, что само по себе было подобно чуду, он объявил о возврате к языческим богам и ритуалам. Но остановить христианство, поднявшееся из низов, в то время было уже сложно, оно представляло силу, с которой должны были считаться даже императоры.

  Мережковский не восхваляет ни язычество, ни христианство, в каждой религии есть противоречия, которые он предъявляет в романе. Но того ушедшего положительного, поэтичного и изобретательного, что было в  эллинизме писателю очень жаль, как жаль ему и самого Юлиана, начитанного философа и эстета, погибшего во цвете лет. Критики того времени скептически отнеслись к роману, считая, что, предлагаемый автором симбиоз религий невозможен, что он пытается совместить несовместимое – триумф плоти и отказ от всего плотского, Христа и антихриста.

  Как знать, возможно Мережковский был ближе других к идее религии будущего, совмещающей актуальные идеи христианства и других религий с индивидуализмом, либерализмом, феминизмом и прочими завоеваниями последующего столетия. Возможно, противоречивые части когда-нибудь соединятся в одну общую истину.

  Книгу могу рекомендовать тем, кто не ищет легкого чтения, кто готов к тремстам страницам романа прочесть еще столько же из Википедии и из трудов философов. Тем, для кого важен не только сюжет и художественные приемы, но и размышления о взаимосвязи исторических процессов и сопутствующих им философских и религиозных концепций.

  12

  416