Рецензия на книгу

• 

  Аноним2 июня 2015 г.

  Эта книга будет ассоциироваться у меня с борьбой. С борьбой с желанием закрыть ее навсегда.

  Автор варит компот из многих компонентов, так, навскидку: проблема рабства, чувство вины; война Севера и Юга; Холокост; фашизм; любовный треугольник; бьет - значит, любит; евреи; стокгольмский синдром; секс; отцы и дети.

  Первые 60 листов этого варева откровенно нагоняют тоску и, учитывая немалый объем книги, стойкое желание бросить сразу, не тратя время понапрасну. Но нужно перетерпеть. Вскоре приступ этой явно автобиографической графомании утихает. Однако же, рано радоваться и расслабляться. Стайрон выдает совершенно, на мой взгляд, возмутительный диалог героев. Это происходит, когда добродушный (пока) Натан описывает фермеру-песателю Стинго внешность Софи на момент их знакомства.

  
  «– Когда я впервые встретил вот эту, – сказал Натан… – это была кожа, кости и хвостик жиденьких волос… Сколько ты весила, лапочка? – Тридцать восемь. Тридцать восемь кило. – Угу, около восьмидесяти пяти фунтов. Можете себе представить? Это же была тень… – Ох, какая же она была швабра, когда впервые попалась мне на глаза. Выпей пивка, лапочка. Глядишь – потолстеешь. – Я была настоящая швабра, – вставила Софи наигранно веселым тоном. – Я выглядела как старая ведьма – ну, знаете, такая штука, которая птиц отпугивает. Чучело? У меня почти все волосы вылезли и ноги так много болели. У меня была scorbut – то есть цинга. Выпали все мои зубы! И тиф. И скарлатина. И анемия. Все, все было. Такая была настоящая швабра.»

  Не правда ли сразу чувствуется, какой чуткий и любящий человек Натан? Да и вообще не понимаю, как такое можно написать? Человек чудом выжил после одного из самых страшных концентрационных лагерей, не до конца поборол болезни, приобретенные в этом аду, каждый день вдыхал вместе с воздухом пепел сожженных людей, а Стайрон придумывает диалог, где возлюбленный просто насмехается и осуждает недостаточно гламурный внешний вид своей любимой. Не знаю кого как, а меня – коробит, и опять же, рука тянется закрыть эту книгу навсегда.

  Еще явно не идет на пользу книге повествование от лица весьма недалекого персонажа. Эдакий фермер-южанин, начинающий писатель, простак и мещанин, в 1947 году мучимый ничем иным, как чувством вины перед черным населением США, патологически эгоистичный, мало способный к эмпатии, с явными признаками алекситимии, одержимый евреями (и живыми и мертвыми). Уж какой он там великий роман напишет - страшно представить.

  Кстати да, Стайрон просто зациклен на евреях. Если продавец цветов на улице еврей, он обязательно скажет об этом. Если прохожий на улице – еврей, то это тоже не пройдет незамеченным, возможно будет даже прокомментирован размер его носа. Если наш ковбой захочет переспать с девчонкой, а она, не дай бог, еврейка, Стайрон раз пять повторит про вожделенную «пышную грудь еврейки», подчеркивая именно не ее приятный размер, а национальную принадлежность. Еще умница Стайрон выучил несколько ругательств и пару-тройку междометий на идише, поэтому вы сможете пополнить свой словарь шмоками, поцами, гоями, шиксами и прочими нужными словами.

  Неровная книга. Не верю я Стайрону. Роман скорее похож на спекуляцию на тему Холокоста, чем на плач по ушедшим. Ни один из его героев не вызвал симпатии (ну, может быть, кроме Ванды – вот это человек!). Фильм - лучше, хотя бы из-за Мерил Стрип.

  1

  128