Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 апреля 2025 г.

  Эта книга длится один день. Ее приговор — вечность.

  Роман «Последний день приговоренного к смерти»  — это  страстный манифест против смертной казни, написанный в эпоху, когда эта практика считалась нормой. Гюго, известный своей гуманистической позицией, создал текст, который и сегодня звучит провокационно и актуально, заставляя читателя задуматься о ценности человеческой жизни и этике государственного насилия.
  
  Книга написана от первого лица в форме дневниковых записей человека, приговоренного к гильотине. Гюго сознательно отказывается от деталей преступления, имени и биографии героя, фокусируясь на его внутреннем мире. Это не история злодея, а история человека, чье тело и разум медленно разрушаются под грузом ожидания смерти. Короткие, нервные главы передают отчаяние, страх и мимолетные проблески надежды, создавая эффект «документальной» исповеди.
  
  Главная тема — протест против смертной казни. Гюго обнажает абсурдность системы, где общество, карая убийство, само совершает его. Монологи героя — это крик о милосердии: «Что, если завтра все изменится? Что, если меня простят?». Автор задается вопросами о природе правосудия, спрашивая, может ли государство быть непогрешимым судьей. При этом Гюго не оправдывает преступление — он напоминает, что даже виновный остается человеком.
  
  Роман стал частью общественной дискуссии XIX века, предвосхитив отмену смертной казни во Франции (которая, впрочем, произошла лишь в 1981 году). Гюго, позже развивший социальные темы в «Отверженных», здесь впервые использует литературу как инструмент политической борьбы. Его герой — не абстрактный «преступник», а живой человек, чьи страхи и сомнения становятся зеркалом для читателя.
  
  Эмоциональная мощь текста — его главное оружие. Читатель физически ощущает холод камеры, дрожь в коленях при виде эшафота, парализующий ужас от звука молотка, собирающего гильотину. Однако некоторым современным читателям может не хватать сюжетной динамики: книга строится на монотонном нагнетании отчаяния, что, впрочем, соответствует замыслу автора.
  
  В заключении хочу сказать, что Гюго не предлагает удобных ответов, но превращает абстрактный «суд» в личную трагедию. Сегодня, когда споры о смертной казни продолжаются, роман звучит как напоминание: за любым приговором стоит чья-то мучительная агония. Эта книга — не только памятник эпохи, но и вневременной призыв к человечности.

  9

  94