Рецензия на книгу

• 

  Аноним23 мая 2015 г.

  Ей-богу, так и не поняла, в том ли точно смысле, что сейчас, употреблялось заглавное слово при жизни Достоевского. Вроде и оскорбительное, вроде даже и жалостливое; вроде о болезни, а вроде о простой недоразвитости разума. А ещё "идиот" - это блаженный, юродивый, про которого никогда не понять - ангел он всезнающий, с небес сошедший, или просто кривляка, мерзкий дурак?

  Кажется, что Фёдору Михайловичу хочется про своего героя, Льва Николаевича (гм...) сказать хорошо. Он и предстаёт непривычно карамельным для Достоевского, не встречала ещё я у него таких положительных персонажей. Иисус, да и только.
  И как только чётко стала ясна эта безусловная положительность Мышкина в глазах автора, книга словно расслоилась на живое и, пардоньте, вату.
  Ваты немного, но как-то она периодически вязла на зубах, хотя пишет Достоевский очень просто и легко.
  
  Неясно только, почему изнутри растёт корёжащая боль от этой простоты. Больно не от заламываний рук и гримас, и восклицаний, на которые так щедры герои романа, а от пауз, в которых будто слышно их дыхание. Тогда-то, в самые напряжённые моменты, они становятся живыми; вдруг чувствуешь в себе ломкие, колкие осколки их разбивающихся сердец. И только самого доброго и милого, самого сахарного не жалко, только ужас и отвращение вспыхивают в самом конце (особенно см. диалог с Е.П.)

  ...Ещё идиотом можно назвать человека, у которого атрофировано понимание собственных чувств. Жалость он чувствует к каждому, а всё остальное - будто "по обязанности", да боже мой, так ведь и есть. Всех жалеет, ко всем участлив и приветлив, кажется, вот-вот достанет из кармана брошюру "Сто сорок способов спастись и заработать вечное блаженство в жизни и за нею".
  С чего меня так от него? Ведь и правда много есть мест в романе, где князь один ведёт себя по-человечески. Только отчего-то эта человечность кажется бездумной - может, и есть так, может, это и есть настоящая чистота: человечность, любовь (духовная) как инстинкт. А с другой стороны, выходит, что и вправду другие для него слишком разумны, раздумчивы. Как жить, не внеся сумятицы в чужие жизни, этакому?
  И он жалок в своих бесконечных порывах, и раздумчивость прочих - смешна, а вместе получается такая тяжесть, что не скинешь теперь.

  Самое интересное в романе - не сюжетные перипетии, конечно, а подкладочка. Сколько там всего! Возьмёшься всерьёз - за год всего не разъяснишь. И мотив смертной казни-приговорённости - красной нитью; и гольбейновский Христос сюда же; и кресты, и цветы, и "истории в истории"... Но в первый раз это проходит где-то по окраине сознания, просто отмечается, вносит дополнительный непокой в без того бурные эпизоды, но не даёт подсказки - как же правильно их понять?

  Никого не понять, никому ничем нельзя помочь. В книгах Достоевского есть странная фатальность, которая напрочь обрубает все размышления о персонажах, как о реальных людях, и мысли "что было бы, если бы...". Может быть, этот фатализм, эта обреченность - и есть главная часть "загадочной русской души"?
  А может быть, все мы с вами, господа, просто-напросто идиоты...

  10

  60