Рецензия на книгу

• 

  LoessbergCentrefold21 марта 2025 г.

  О чем данное произведение. Скрытое и явное.

  «Я боюсь города» - уже этих слов было достаточно, чтобы полностью завладеть моим вниманием. «Я люблю пустынное море и лес» - продолжает автор, и я вся во власти его слова, мне хочется ответить ему: «Да! Я тоже люблю лес и море! Мы с тобой так похожи!». Воображение уже рисует, как мы дискутируем с автором о том, как прекрасно в лесу и как ужасно в городе. Но это во мне говорит поверхностное знакомство с творчеством Леонида Андреева, в действительности же нас с вами ждет гораздо более сложный сюжет, чем могло показаться с первых слов.

  При первом прочтении этого рассказа у меня осталось неприятное послевкусие, меня будто впустили слишком глубоко в подсознание другого человека, куда я не хотела попасть, я увидела слишком многое, и как это обычно бывает, когда подглядываешь в замочную скважину — была как будто оскорблена увиденным. Мне хотелось освежиться, впустить воздух в комнату, посмотреть на что-то красивое и доброе. Не знаю, как я могла ждать от Леонида Андреева чего-то иного, чем давно знакомого по романам Достоевского ощущения тлена.

  Но когда мне удалось абстрагироваться от первых эмоций, то стали заметные интересные приёмы автора.

  От автора нельзя ждать буквальности, однако он при этом редко прячет образы и идею произведения так, что ее нельзя увидеть. Сложность возникает в том, что ты скорее чувствуешь, что имел ввиду автор, чем понимаешь его, отсюда и тщетность попыток сжато рассказать, о чем на самом деле это произведение.

  Начну свой разбор с того, что нас встретила не фраза «я не люблю город», а именно «я боюсь города». Нелюбовь и страх — вещи очень разные. И автор с нами совершенно честен: уже с первых слов он готовит нас к эмоции страха.

  Мы с самого начала видим город не только как феномен, но и как существо, способное зазывать своими пальчатыми руками в свое чрево, где он поглощает человека, растворяет его, стирает его индивидуальность. Герой не в силах сопротивляться красивым речам и ярким вывескам огромного Города, и будто отрекаясь от своей возлюбленной (забывая о ней, даже когда она рядом) он, влекомый городом, погружается в его лабиринт улиц, вывесок и витрин.

  Пессимистические образы города и горожан вызывают ощущение какой-то мистики, необъяснимой загадки, от чего ощущение страха только усиливается.

  При этом автор добавляет в свой абстрактный и обезличенный рассказ удивительную точность в цифрах «номер моего извозчика: 14 800», «потом нам отводят комнату, номер 212-й». Эти абсурдные ненужные детали, являясь исключением из общего абстрактного и размытого фона, создают необходимый контраст, благодаря которому мы видим в герое живого человека, а не вымышленное создание. Именно так порой и работает память, выхватывая какую-то абсурдную деталь, забывая нечто более важное и значительное. Кроме того автор будто подчеркивает, что даже бессмысленные, сухие, мертвые цифры имеют больше индивидуальности и запоминаются крепче, чем горожане — похожие один на другого, как плачущие призраки, одинаковые скелеты, обтянутые брюками.

  Мы наблюдаем чудовищное непостоянство в эмоциях героя, его бросает от восторга к тревоге, внутренне он пугается каждого своего сходства с другими горожанами, однако внешне он продолжает повторять за ними, следовать законам городской жизни, двигаться в его ритме. Он похож на утопающего, который лишь время от времени поднимает голову над водой, чтобы снова погрузиться в темную пучину. Вместе с героем мы чувствуем его неприятие города, его смятение, отторжение и страх.

  Благодаря тому, что герой еще не слился с обществом окончательно, он может наблюдать за ним и сравнивать город с лесом, морем, пустыней, и видеть то, чего не видят уже жители города. Он противопоставляет себя им, ощущает себя непонятым, ищет с кем-то единения и мысленно называет братом того, кто хоть чем-то выделился из толпы.

  У героя появляются резкие противоречия: «Я очень хочу есть. Не скажу, чтобы я действительно хотел есть». Здесь воля города уже подавляет физиологические желания, человек не просто копирует действия других людей, а начинает чувствовать то, что положено чувствовать.

  Ресторан — зверинец, а люди в нем — звери. Андреев уничижительно высказывается в адрес людского сообщества, тогда как животные в зоосаду (не в зверинце, заметьте) наделяются куда более человечными чертами. Орлы — цари и царицы, голос зверя человечен. Герой рассказа пытается разговаривать с тигром, он не боится его, он хочет ему помочь. Желания помочь людям у героя не возникало. Он хотел обратить внимание людей на скелеты внутри них, но он не разрабатывал план освобождения, как это было с тигром. У героя рассказа страх перед человеческой действительностью и сочувствие к царству природы. Он как бы извиняет сам себя, говоря, что не он придумал этот жестокий мир, все это было еще до него и с этим ничего нельзя поделать.

  Сцена, где герой «подсматривает» за маленькой девочкой, которая шепчет зверю «милый» и «я очень люблю тебя», - это ведь почти полное зеркало сцены, где герой со своей возлюбленной объясняются в любви. Герой также, как и тот мужчина в лесу, наблюдает за чистой любовью, за нежностью молодой души по отношению к частице природы. Вполне возможно, что герой испытывает схожий ненасытимый голод, как и наблюдатель из леса. А после наблюдения: «так бережно нес себя, будто боялся расплескать что-то драгоценное». Пожалуй, разница этих двух эпизодов более ценна, чем их сходство. В зоосаду мы видим нежное ценное соприкосновение человека с миром природы, видим, как автор одобряет заботливое и влюбленное отношение человека к зверю. В лесу же мы видим, что человек человеку — зверь. Наблюдение за парой влюбленных не созидательно, оно разрушает, пачкает, оскверняет великое чувство. В каждом прохожем мерещится враг, в герое возникает гнев, который выплескивается в безутешные рыдания.

  Когда он говорит «Умер, умер» - уж не о том ли старом звере говорит наш герой? Не его ли оплакивает? А вместе с ним и свое «я» - растоптанное махиной городской атмосферы?

  Для меня осталась нерешенной загадкой встреча со стариком и собакой. С одной стороны слова старика возбудили в герое желание проклинать этот мир — рабство и мир, в котором существует рабство должны быть прокляты.

  Но уж не для того ли фраза «все мы должны работать», чтобы показать, что есть нечто общее между человеком и зверем? Что старик и собака — равные между собой, между ними нет границ, никто из них не в привилегированном положении по отношению друг к другу. И именно им герой кланяется как королю и королеве, не потому ли, что во всем этом рабском мире эти двое сохранили тот свет, который был между девочкой и тюленем? Не потому ли, что даже будучи рабами, они остались честными?

  5

  79