Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 марта 2025 г.

  Если честно, то вообще написание рецензий на книги Набокова - это действо, которое от лукавого, но для меня его проза ценна ощущаемым удовольствием и именно об этом великолепии я не могу не сказать хотя бы пары фраз. Не хотелось бы, чтоб кто-то называл это красивостями, просто можно или получать от этого удовольствие или нет. Мне повезло, я отношу себя к первым, но помимо сочности эпитетов и выражений или того ощущения погружения в язык, яркости и его образности, есть еще у автора и игра с читателем. Это сложнее, но не зря исследователи и комментаторы его творчества складывают к нашим ногам и такие дары, ставшие итогом долгих лет, если не десятилетий откапываний многих смысловых значений и отсылок в романах Набокова. Поэтому здесь я воспользовалась любезностью Александра Долинина, обратясь аж к отдельному изданию его комментариев, выпущенной именно с целью прояснить многие и многие места.

  В "Даре" Набоков вывел писателя, эмигрировавшего из Союза, как и он сам, как и многие и писатели, и не писатели из семей интеллигенции, дворянского сословия и прочих купеческо-духовных сословий. Кто-то полагает, что в этой фигуре он вывел свое альтер эго. В моем понимании, это и так, и не так. Есть отсылки к моментам биографии самого Набокова, его увлечениям, судьбе его отца, но мне кажется, что это верхний слой. Его герой Федор Годунов-Чердынцев волею случая пишет книгу о Чернышевском, и это может удивить, но надо начать читать роман, чтоб поймать все эти веточки и ниточки, которые приведут героя Набокова к написанию книги о своем герое, и автор (Набоков, я имею в виду) нам тоже принесет все это на блюдечке с золотой каемочкой. А среди пяти глав книги написанное Годуновым-Чердынцевым займет место предпоследней главы.

  К моменту чтения о Чернышевском, боюсь, кроме того, что он автор романа "Что делать?", попавший под раздачу царского правительства, не подумайте, что подарков, я более и не помнила ничего. И приняла за чистую монету все, что Набоков о нем написал в этой самой главе. Можно представить мое удивление, когда все оказалось совсем не так, собственно, даже никуда лезть не надо было, в последней главе будет и упоминание о реальном положении вещей. И кстати, вот эта самая коллизия, что было бы, если бы Чернышевского не казнили, она каким-то неведомым образом простирается и на фигуру Пушкина, который вроде в романе и ни при чем, кроме только отсылки в названии, но тем не менее после представления версии с Чернышевским, те тончайшиие упоминания о Пушкине как-то сами собой превращаются и в вопрос про Пушкина. И, наверное, ответ. Никто, конечно, уверенно ничего не сможет сказать, но предположить-то мы с вами можем... и вряд ли в таких предположениях будет надежда на жизнь более счастливую, чем он прожил. Более творческую? Тоже сомнительно... да и далее по тексту тоже.

  И все же глава о Чернышевском мне далась непросто. Наверное, в советское время было бы проще о нем читать, сейчас же - то ли мы все далеко ушли от революционеров и демократов 19-го и начала 20-го веков, то ли это я - но настолько это не мое. В отличие от глав, в которых мы читаем о самом герое, Годунове-Чердынцеве. Типичная судьба - или почти типичная - человека творческого со своим увлечением - изучением бабочек. Эмигрант первой волны из Советской России, вспоминающего свою жизнь там, с делением на до и после. До исчезновения отца, пропавшего в Тянь-Шаньской экспедиции, и - после. Но без вкрапления Набокова судьба его действительно была бы типичной. Читаем о его воспоминаниях, наблюдениях, снах или представлениях - и это все прекрасным языком Набокова. Тем и цепляет.

  Все, за что цепляется взгляд или отвлекается от основного, то, что служит почвой для размышлений или толчком для мысли, все сиюминутные впечатления и мелочи, все, что возникает в этой почти тютчевской голове. Больше о прошлом, но и о настоящем тоже, хотя подается местами прекраснодушно, и может быть, это привычка представлять милую родину непременно милой, ну и кто о юных годах вспоминая, не вспомнит лучшее... И тут нам коварно представляется четвертая глава с Чернышевским, как контраст и - думайте сами, решайте сами, чего иметь, а чего не иметь.

  Но эта глава меня потрясла, именно тем, что я поверила, и это было чтение тягостное по той причине, что жизнь описывалась достаточно тягостной. С какой стороны ни посмотреть. И вот самое интересное - насколько
  мог Годунов-Чердынцев ассоциировать себя со своим героем. И ассоциировал ли. У меня возникло впечатление, что скорее да. Вот даже если брать такие факты. У литературного Чернышевского все из рук валилось, когда он пытался что-то делать на поселении, уже после после тюрьмы. Его товарищи даже отодвигали от таких дел, во избежание.

  Но и у самого Федора нередки были случаи, когда он что-то забывал, терял, оставлял, наталкиваясь на людей, норовя при этом еще то-то разбить или разлить. Мог забыть о встрече, если в тот момент на него находило творческое озарение. Ну и как многие гениальные люди, был рассеян и мягко говоря, местами неуклюж. Зато как описаны его чувства к своей девушке, Зине Мерц. Притом, что судьба их сталкивала - вернее, пыталась столкнуть не раз, но он "счастливо" избегал этого. Но от судьбы найдёшь, даже такому "рассеянному с улицы Бассейной". Порой доходило до трагикомедии, но финал хорош тем, что в нем нашим героям улыбается удача, хотя это и не главное в набоковских вещах, но я, как поклонница хеппи энда, не могу не оценить и это. И то, как они подходят друг другу.

  23

  1,1K