Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 февраля 2025 г.

  В поисках рамки

  Мне сложно как-то четко определить жанр этой истории. Это вроде бы типичный хоррор. Но за ним скрывается еще и немного нравоучений, что ли. Я как-то не привыкла, что призраки и зомби чему-то учат, поэтому слегка растерялась в финале. Но обо всем по порядку.

  Так как это второй роман трилогии, я невольно искала связи с первым. И они действительно есть. В первой книге действие целиком происходит в некоем странном мире, похожем на бесконечный зеленый луг под синим небом, и только воспоминания на время переносят героев в Швецию. В "Движении" же мы находимся в Стокгольме. Но уже узнаем знакомые места. Вот Брункебергский туннель, упоминавшийся в первой книге. И снова перекресток, несущий некий тайный смысл, – и хоть в первой книге этот перекресток был в странном мире, а здесь в обычном, это не может не навевать ассоциации.

  В центре истории на этот раз – всего один рассказчик. Йон Линдквист, начинающий фокусник. Ага, сам автор. Собственно, история и подана под соусом "я лично это все пережил".

  Девятнадцатилетний Йон, приехав в Стокгольм из Блакеберга, снимает жилье во флигеле. Денег у него почти нет, так что приходится довольствоваться грязноватой и темной комнатушкой, где нет даже душа. Общий душ есть в прачечной, во дворе – его приходится делить с другими жильцами. Собственно, с прачечной все и начинается…

  С самого начала история отдает Лавкрафтом. Жуткий флигель, полумрак, намеки на какие-то мистические происшествия. Таинственные звонки какого-то парня с вопросом "Сигге уже здесь?". Давящее чувство. Страшные истории про Брункебергский туннель…

  Туннель этот, кстати, представлен уже в первой книге как некое средоточие зла. Именно в нем на время оставляет свою маленькую дочь Молли уставшая от нее Изабелла. И за это время с Молли что-то случается. Она меняется. Возможно, туннель, архитектор которого покончил с собой, и впрямь является неким средоточием зла. Или местом, где истончена граница между мирами. Недаром там пропадали люди, а у одной из стен можно слышать голоса и даже видеть странные картины.

  Постепенно намеки и расплывчатое нагнетание жути приобретают более конкретную форму. Однажды Йон обнаруживает в душевой нечто. Соседи, которые к тому времени уже очевидно ведут себя странно, предлагают ему присоединиться. Поначалу он в ужасе бежит. Но притяжение неодолимо…

  Угадаете, где в итоге оказывается Йон? Это нетрудно =) Но, в отличие от героев первой книги, он сможет легко прыгать туда-сюда, внося, впрочем, определенную плату за такую возможность.

  Еще немного вернусь к пересечениям с первой историей. Там на кемперах четырех семей, оказавшихся на лугу, были нарисованы кресты. Здесь же у Йона на руке есть шрам в виде буквы Х. Клеймо, оставленное ему в детстве злобным полицейским. Полицейский этот, кстати, немало напомнил кинговского Чужака. Этакое зло среди нас, которое вроде бы носит человеческий облик, а вроде и не совсем.

  А ребенок, о котором вспоминает Йон? В детстве герой встретил малыша, избитого и прятавшегося явно от кого-то большого и злобного. Может, от того самого полицейского. Скрывал ребенка в своем лесном шалаше, помогал чем мог. Но то, что сотворили с этим ребенком взрослые, уже наложило отпечаток. И развязка этой "истории в истории" дает намек на то, откуда взялся луг. Спойлерну: не оригинально. Веет, опять же, "Сайлент Хиллом". Йон прилежно записывает свои воспоминания о том случае, увязывая их с происходящим в прачечной. Но, кажется, так и не приходит к четкому пониманию. А потом и вовсе ему становится не до того.

  Объяснений или мало-мальски стройной картины происходящего в "Движении" нет. Я немного надеюсь на что-то такое в третьей книге, но полагаю, что вряд ли увижу. Иначе ощущение зыбкости и неустойчивости этого мира исчезнет.

  Вместе с Йоном, впрочем, мы переходим от восприятия луга как некоего чистилища к образу мира потустороннего, но скорее не враждебного. Йон отмечает способность луга выявлять истинную сущность людей и представлять их так, как они себя ощущают. Он сам там – жуткий красный монстр, его полная знакомая – гора сала, пожилая дама – существо с детьми под кожей. Звучит жутко, но связи с реальностью весьма прозрачны: на лугу каждый – тот, кто он есть. Внутренняя суть обретает форму.

  Недаром со временем Йон начинает считать именно луг настоящим миром. Благодаря путешествиям он лучше познает себя. Но в этом-то и таится опасность. Если наши скрытые желания прорвутся через барьер воспитания, страха и морали – что из этого выйдет? И удастся ли справиться с соблазном "быть собой", если это подразумевает самую темную версию себя? Порывы к саморазрушению, сознательный отказ от реальности, неуемная сексуальная активность, болезненное желание слиться с партнером, жажда крови – все это таится в наших душах, и луг вытаскивает его на поверхность. Зачем? Показать, как это может быть, когда сняты все рамки? Не потому ли сам луг не имеет границ?

  Если дальше проводить параллели с первой книгой, то их найдется немало. И там, и тут существование луга связано с ребенком. В обеих книгах луг вызывает к жизни темные стороны людей, и кто-то ему поддается, а кто-то борется. Кровь – как символ движения, движение – как символ жизни. Белые люди, тьма и облака мрака. Желание остаться навсегда в моменте своего счастья, которое дарит луг…

  Я много думала о том, почему автор привнес в этот роман фигуру Улофа Пальме (тоже, кстати, параллель с первой книгой, где одного из героев зовут Улоф). Акцент на политике, на нашумевшем убийстве шведского премьер-министра, на объединении общества выглядит здесь как внезапное появление телеграфного столба посреди поля. Что это – попытка хайпануть (выход романа совпал с объявлением о том, что настоящий убийца Улофа Пальме найден), притянув сюжет за уши? Или просто стремление стать причастным к тем событиям – ведь недаром Йон с самого начала зовет себя "тем самым свидетелем"?..

  О сопричастности в книге вообще говорится много (см. цитаты). Йон пространно рассуждает на тему отчужденности от общества и сближения, той особой формы полного понимания, о которой, думаю, многие из нас мечтают.

  
  Мы настолько хорошо знали друг друга, что инстинктивно избегали тем для разговоров, которые могли оказаться для кого-то болезненными, и никогда не обижали друг друга. Жить с ними было все равно что носить старый любимый свитер, и монстр, который просачивался сквозь меня в мир, никогда не показывал зубы соседям. Это было хорошее время.

  Йон ко всему прочему еще и явно не приветствует доверие, общность и социальные контакты (там же, в цитатах). В частности, именно из-за чуждости и отсутствия взаимопонимания со своей девушкой, к которой Йон сбежал, он возвращается во флигель. И там находит возможность действительно побыть собой и стать частью группы. Но происходящее дальше начинает напоминать историю "соскочившего" наркомана.

  Как и с любой зависимостью, поначалу все прекрасно. Жизнь кажется радужной, Йон счастлив. Но условная "игла" требует все больше и больше. И не все переживут этот зов. В какой-то момент желание всегда кайфовать перевесит (и мы увидим, откуда в первой книге взялись золотые пломбы и кольцо – вот и ответ, спустя аж целую книгу).

  К счастью, Йон видит последствия на примере своих соседей и находит силы преодолеть себя, чтобы не поддаться пагубному зову. Но "нечто" уже порождено, оно проникло в наш мир, и даже если Йон справился, это еще не означает, что мы все в безопасности.

  Я уже сказала, что растерялась от финала. Как его воспринимать – как буквальную "жуткую жуть" или как аллегорию? Это история про группу несчастных, своим желанием покайфовать впустивших потустороннее чудище, или метафора зависимости и ее последствий? Это про силу воли и свободу выбора или про общность? А может, про то и другое? Или вообще про эгоизм, порождающий иногда самые жуткие трагедии?
  Пока не знаю. Буду дочитывать третий роман в поисках рамки для этой картины.

  4

  46