Рецензия на книгу

• 

  PavelMozhejko22 февраля 2025 г.

  «Кажуць: прайшло што — назад не прыходзіць, Кажуць: памерла, не ўстане... Памяць! Як горка ты часам падводзіш, І... Як балюча ты раніш...» (Канстанцыя Буйло)

  Если задуматься, то сегодня, говоря о Второй мировой войне, нам рассказывают в первую очередь о Победе, бесспорно значимой, бесспорно величайшей. Всё, начиная с первого дня этой всемирной мясорубки, сводится сейчас в нашем инфопространстве к 9 мая 1945 года. Каждая большая и малая трагедия, каждая большая или малая победа ложится очередным кирпичом в длинную дорогу, ведущую к этой дате. На самом деле, война все реже подается как трагедия сама по себе, как жуткое время невыносимой повседневности, где каждый день – мучительная вечность, наполненная беззаконием, страхом и отчаянием. Любая начатая война неизбежно разрастается в обе стороны, и начинает разъедать как жертву, так и агрессора. Страдают люди по обе стороны фронта, что лишний раз доказывает глупость такого «способа ведения политики». Во время войны есть два самых страшных места, где чувства накалены до предела, где смешивается черное и белое, а судьбами людей управляет случай: это непосредственно фронт (линия боевых столкновений) и серая зона оккупированных территорий. По большому счету, ввиду географических и геополитических предпосылок, на протяжении многих веков земли современной Беларуси были как раз той самой серой зоной в ключевых битвах Европы. И неспроста целый ряд экзистенциальных произведений выдающегося белорусского писателя, фронтовика, гражданского деятеля Василя Быкова (1924-2003), которого по праву уже можно считать классиком, посвящен судьбам людей, оказавшимся в серой зоне большой войны, там, где случай несправедлив, где добро нередко творится через зло, а зло кажется добром, где обстоятельства навязывают человеку тот выбор, который ни при каких обстоятельствах он не захотел бы делать, но делает…
  
  Повесть «Кар'ер» впервые была опубликована в 1986 году. Название повести символично, поскольку не только отражает главное место действия, но и олицетворяет бесконечную пропасть сомнений, которые раздирают душу главного героя, пытающегося найти оправдание поступкам своего трагического прошлого. Возвращение в прошлое, повторное переживание событий времен войны, поиски доказательств того, что самое страшное все-таки не случилось – основной сюжетный ход этого произведения.
  В одном из карьеров недалеко от деревни в западной части Беларуси, которая выросла за прошедшие после войны сорок лет в городской поселок, одинокий пожилой мужчина начинает раскопки. Здесь никогда не было исторических построек и не проходили древние торговые пути. И несмотря на «корочку» академика, он не очень-то похож на археолога или историка. На самом деле он ветеран, ныне овдовевший пенсионер, Павел Агеев, бывший когда-то старшим лейтенантом Красной Армии, начальником боепитания, чья часть была разгромлена в первые месяцы войны. Пытаясь прорваться к основным войскам, он осенью 1941 года со своим отступающим подразделением попадает в засаду. Выжить удается только Агееву и другому лейтенанту, Молоковичу. Оба ранены, причем Агеев тяжело, в ногу. Место побега родное для Молоковича, и тот предлагает переждать какое-то время в его деревне. Молокович устраивается у родственников, а Агеева определяют к овдовевшей попадье Барановской. Тут его рану обработает местный акушер, но лейтенант вынужден остаться на несколько недель, пока все не заживет, и он не сможет нормально ходить. Новый человек сразу же вызывает интерес как у местных полицаев (главный из которых Дрозденко - бывший офицер-танкист), так и у подпольщиков. И первая, и вторая сторона стремится завербовать Агеева. Отказать им он не может, но главное его желание быстрее вернутся на фронт. Теперь жизнь Агеева находиться между двух наковален, и каждая из сторон может в любой момент заподозрить его в предательстве. И все бы ничего, если бы его поддержки и защиты не искала местная девушка Мария, в мирное время работавшая учительницей. Она прячется от полиции вместе с Агеевым в доме внезапно без вести пропавшей попадьи. Постепенно молодые люди влюбляются друг в друга и мечтают о лучшем. Но однажды, Агеев получает задачу передать блоки взрывчатки на местную пилораму. Связной оттуда долго не приходит, и еще не до конца поправившийся Агеев, решается отправить с опасным грузом Марию. Этот роковой поступок за счет трагической случайности приведет к аресту обоих, а также Молоковича и двух других подпольщиков. Четверо мужчин расстреляют после допроса в том самом карьере. Очнувшись, раненый Агеев выбирается из ямы и чудом остается жив, но след Марии теряет навсегда. Теперь, в 1980-х он вручную перепахивает этот карьер, чтобы убедится в том, что Мария по крайней мере не была убита полицаями из-за его ошибки. Вот, что ищет он в карьере – свое оправдание! Финал в повести открытый. Главный герой так и не найдет следов или улик, как и не обретет спокойствия его душа. Мы, читатели, как и он не знаем, просто ли не нашел он останки, погибла ли девушка как-то иначе, или выжила и прожила счастливую жизнь, оплакивая свою первую любовь.
  ***
  Повесть разбита на семь глав, каждая из которых начинается в современности (1980-е), а потом возвращает главного героя и читателя в годы войны, где последовательно раскрывается тайна его трагического прошлого и постепенно становится понятно, почему так важно Агееву перекопать давно заброшенный карьер.

  
  «Бульдозер быў мала прыдатны для такога роду раскопак, за якую гадзіну ён перавярнуў гару зямлі — шырока ссунуў з аднаго боку ў другі, і Агееў проста не мог добра ўгледзець за ўсім, што мільгала пад яго бліскучым нажом. Цяпер ён спадзяваўся адно на рыдлёўку і кожны дзень чакаў, што вось-вось нарэшце з яе дапамогай адкрыецца тое галоўнае, што стала яго тайнай мэтай, галоўным сэнсам ягонага клопату».

  Главное место в произведении занимает внутренний конфликт главного героя. Из-за ранения, он, смелый, деятельный, готовый сражаться и отстаивать свою правду человек, вынужден несколько месяцев находится на оккупированной территории, на виду у доносчиков и полицаев, с редкой возможностью связаться с подпольщиками, без достоверной информации о том, где находится фронт. Как «опасный контингент» он одним лишь своим присутствием подвергает смертельной опасности хозяйку дома Барановскую, вылечившую его акушерку Евсеевну, ищущую его защиты Марию… В тоже время, ради самосохранения себя и тех, кто теперь от него зависит, он вынужден подписать бумаги о сотрудничестве с полицией, хотя при этом параллельно ведет подпольную деятельность. Агеев вынужден играть роль башмачника, хотя дается это ему плохо, и он сам понимает, что неудачно выдает себя за другого, а стало быть снова подвергает опасности мирных людей.
  «Карьер» - это повесть о том, как человеку постоянно не дают жить в соответствии со своей совестью и долгом: то полицаи, то доносчики, то подпольщики, то местные жители. Он перестает принадлежать самому себе. Цепочка случайных событий связывает судьбы окружающих людей в единый узел, размотать который невозможно, не обрезав несколько нитей. Это паутина, из которой невозможно выбраться. Мы видим, как Агеева все больше и больше затягивает эта серая зона и как неумолимо выпрямляется его путь к расстрельному рву. Его прямолинейность, смелость, убежденность в силе правды и добра, позволяют ему остаться человеком с большой буквы, но не для себя, ведь ценой этому стали жизни как минимум троих человек, а возможно еще и любимой девушки. Такова цена чести в серой зоне.

  
  «Але чаму яе не было? Хіба яна выжыла? Ці загінула яшчэ дзе ў канцлагеры, вывезеная з мястэчка? Канечне, тады ўсё магло быць, але чатыры дзесяткі гадоў Агееў пражыў з упэўненасцю, што яе таксама не мінуў агульны іх лёс. Урэшце, страшныя падзеі той восені нікому не пакідалі надзеі, усе яны былі асуджаны, і толькі ён шчаслівым выпадкам выкруціўся з учэпістых кіпцюроў смерці. Але два шчаслівыя выпадкі ў іхнім становішчы было б ужо занадта, у другі ён не мог паверыць. І яму здавалася, што тут надарылася непаразуменне, што проста яе не знайшлі, бо і не шукалі. Ведаў жа пра яе адзін толькі ён. Ну, і паліцыя, канечне, якая ўрэшце ўсё і раскапала. Але ў паліцыі цяпер не спытаеш, а дакументаў не засталося. Паліцыя таксама ўмела хаваць канцы ў ваду».

  В некоторой степени повесть «Карьер» - это своеобразный театр, где можно выделить ряд знаковых сцен. Здесь через диалоги между разными героями Василь Быков раскрывает не только отдельные образы, но и в целом характеры простых местных жителей, верующих, оставшихся жить в советском атеистическом государстве, офицеров-перебежчиков и мордоворотов-полицаев, идейных подпольщиков и простых женщин, на которых все в конечном счете и держится. В повести поднимается целый пласт мировоззрения людей того времени.

  
  «— Гэта што за боль! — густым дымам дыхнула на гаспадыню Яўсееўна. — Вунь Султанішку маладую ратавала. Паўночы вазілася, сячэнне рабіла. З гэтымі во інструментамі! Хлопец на пяць кіло вываліўся, а Султанішка, вы ж ведаеце, — муха! Саплёй пераб’еш.
  — А жыць жа хоць будзе? — насцярожылася Бараноўская, хмурачы свой маршчыністы тварык.
  — Нічарта ёй не зробіцца. Бабы жывучыя.
  — Ну, не кажыце, Яўсееўна. Бабы таксама людзі.
  — Людзі, канечне! — згадзілася доктарка. — Але цяпер во мужыкоў берагчы трэба. Вайна ідзе.
  — Берагчы заўжды ўсіх трэба. Кожнаму адно жыццё адмерана, — сказала Бараноўская мякка, але з поўнай пераконанасцю, на якую доктарка ўжо не запярэчыла.
  — Гэта так! Калі б вашыя словы ды богу ў вушы. Можа б, ён спыніў гэтых варвараў…
  — Ён не спыніць. Гэта ўжо людзям трэба.
  — Во і я кажу. Мужыкі павінны, — сказала доктарка і змоўкла».

  Важное место в повести занимают споры Агеева с доносчиком Кавешкой. Они затрагивают историю Беларуси. Кавешка считает, что армия Гитлера – это шанс для «беларусiнаў». Лейтенант же утверждает его, что он, как слуга, просто поменял хозяина.

  
  «— Пан шэф раёна кажа, што дурная ўпартасць не робіць гонару цывілізаванаму чалавеку. Што ж да славяніна, дык, хаця гэтая якасць у ягонай крыві, яна яму надта шкодзіць. Куды болей разумна цвяроза пра тое падумаць і зрабіць свой выбар.
  — Свой выбар я ўжо зрабіў.
  — Вы памыліліся з выбарам, — сказаў Кавешка.
  — А гэта мая справа.
  Немец зноў штось загаварыў сваім ціхім голасам.
  — Калі вы патрыёт, — пачаў перакладаць Кавешка, — што ў дадзеных абставінах можна зразумець, дык вы павінны быць нам удзячны. Папярэдзіўшы ваш бандыцкі замах, мы пакараем некалькі вінаватых. Іначай былі б расстраляны сто заложнікаў.
  — Гундэрт цывільмэншэн! — са значэнне паўтарыў шэф раёна.
  — Гэта вы ўмееце, — ціха сказаў Агееў і запытаўся: — Дык калі вы мяне расстраляеце?
  Яны абмеркавалі штось па-нямецку, і Кавешка холадна вытлумачыў:
  — Гэта будзе ў зручны для ўлады час. Паводле рашэння СД і паліцыі бяспекі.
  — Даволі няпэна, — сказаў Агееў. — Але і за тое дзякуй…»

  Эмоциональны беседы Агеева с полицаем Дрозденко. Тот хитер, но глуповат. Его интересы просты и примитивны: спасти свою шкуру любым способом. Василь Быков в этих диалогах тонко выписал превосходство нравственности Агеева над беспринципностью Дрозденко.
  Вообще, автор то тут, то там вставляет едкие шпильки, в том числе и в отношении СССР. Посудите сами:

  
  «— Можа, памятаеце, тут, на Зялёнай, Бараноўская жыла?
  — Была Зялёная, — падказаў ззаду мужчына. — Цяпер Касмічная.
  — Перайменавалі?
  — Каторы раз. Пасля вайны была Танкістаў, пасля Пекінская, Усё пераймяноўваюць».

  Сатира, которую уж точно может себе позволить фронтовик Быков, отчетливо видна в сцене поминок одного из ветеранов, где за столом, подвыпившие его товарищи, начинают бодро спорить о том, какой род войск был лучшим. Летчики критикуют снабженцев, те – штабистов и т.д.
  Интересна беседа попадьи Барановской с Агеевым. Она делится с ним историей своей жизни. Преданный советский гражданин тут сталкивается с другим миром, с миром дореволюционных церковных приходов, с миссионерством.

  
  «Бараноўская гаварыла з набалеласцю ў голасе, часта спынялася, быццам прыслухоўваючыся між думак да невыразнага водгулля пражытых гадоў, і Агееў зразумеў, што гэта — не проста расказ, гэта споведзь спакутаванага чалавека, рэквіем па жыцці. І ён уважліва слухаў, стараючыся зразумець у многім загадкавы сэнс чужога лёсу. Ніякіх асабістых адносін да гэтага лёсу ў яго спярша не было, як не было ні спачування, ні асуджэння, была толькі ціхая чалавечая цікаўнасць. Сам ён належаў да іншага часу і ішоў зусім іншай сцяжынай жыцця. Часам слухаючы яе голас, ён пераставаў бачыць яе цяперашнюю і ўяўляў у цьмяным абліччы мінулага — то дарэвалюцыйнага, то настаўніцкага, пасля местачковага, папоўскага быту. Хацелася ведаць, як усё было далей і што сталася з яе сінявокім свяшчэннікам. <…>
  — Справа не ў рэлігіі, — перапыніла яго Бараноўская. — Справа ў сумленні, якое далёка не з усім у нашым жыцці сумясціць можна было».

  И вот это и есть четко обозначенная черта военного времени и серой зоны: место, где совесть несовместима с некоторыми вещами.
  Трогательно выписаны в повести отношения между Марией и Агеевым, от робкого знакомства, до чистой любви. Когда молодые люди теряют друг друга, становится понятно, ЧЕГО лишился главный герой, лишился, возможно, по своей вине. Такая любовь и такая преданность выковывается только такими сложными и опасными обстоятельствами, в которые были погружены влюбленные.

  
  «Спярша яна ўся заўсміхалася, а пасля, насцярожаная і зваблівая ў сваёй цнатлівай збянтэжанасці, асцярожна ступіла да яго і з недзяўчачай, хутчэй мяцярынскай пяшчотай пацалавала яго каля вуснаў. Прыгадаўшы ўсё, што здарылася паміж імі ў гэтую непагодную ноч, ён паморшчыўся, падумаўшы, што, мабыць, Марыя пачне папракаць яго, можа, нават заплача. Ён не трываў папрокаў, тым болей жаночых слёз, але яна толькі гаротна ўздыхнула і сказала шэптам, поўным захаплення і ўдзячнасці:
  — Алег! Алежка… Дзякуй табе…
  — За што ж дзякуй, дзівачка?..
  Ён абняў яе за вузкія плечы, далікатна прыцягнуў да сябе.
  — За ўсё, усё дзякуй».

  Василь Быков уделил внимание и разнице в мировоззрении поколений. К Агееву на раскопки приезжает его сын. Он видит, что раскопки дается отцу физически и морально тяжело, у того слабое сердце. Он пытается убедить папу, что дело не стоит таких усилий. В их споре между строк можно увидеть характерную разницу во взглядах, ведь сын считает, что не стоит постоянно думать об ушедшей в прошлое войне, ее надо отпустить и жить дальше.

  
  «— А нашто табе гэта? Ты што — следчы па асабліва важных справах?
  Агееў марудна ўзняў галаву, узіраючыся ў нечакана пасуравелы твар яго дваццацівасьмігадовага сына. Гэтая суровасць скіраванага да бацькі пагляду магла б абурыць Агеева, але ўсё ж ён адчуў, што сын не ад злосці, а з прычыны неспакою за бацьку, за яго здароўе.
  — Я — для сябе, — сказаў ён пасля паўзы. — Для ачысткі сумлення.
  — А, сумлення… Тады іншая справа, — стрымана сказаў Аркадзь, сядаючы на нізкае крэсла. Жуючы бутэрброд, ён хвіліну напружана згадваў нешта. — Вось часам думаю: многа ўсё ж вы нахамуталі з гэтай вайной, — холадна сказаў ён.
  — Гэта чаму — нахамуталі?
  — А во ўсё капаеце, шукаеце, разбіраецеся. Пішаце яшчэ. Некаторыя сорак гадоў ваююць, спыніцца не могуць.
  — Значыцца, ёсць прычыны.
  — Прычыны! А жыць калі будзеце? У другім сваім жыцці, пра якое тыбецкія мудрацы пішуць? — Другога жыцця не будзе.
  — Вось іменна. Ды і гэтае дай бог пражыць па-людску».

  И вот это главные вопросы, которые ставит этим произведением перед читателем Василь Быков: спасет ли копание в прошлом совесть, сделает ли это завтрашний мир лучше, можно ли похоронить неудобное прошлое, чтобы просто жить дальше и возможна ли вообще нормальная жизнь (по-людски), если в этом прошлом остались наносящие раны душе тайны? Раскопки Агеева не дают результата и не успокаивают его совесть. Символично, что на месте расстрельного карьера начинают строить новую птицефабрику. Жизнь продолжается, и страна дает однозначный ответ: «забудь и живи дальше!». Но если через уста главного героя Василь Быков ответил сам на этот вопрос, то ответ его пораженческий…

  
  «Ён ужо звыкся з, можа быць, самім выпешчанай у сабе думкай, што ў гэтам кар’еры нікога болей няма і не было ніколі. Ягонымі ўчынкамі ўжо стала кіраваць надзея, выхаваная ім за два летнія месяцы, і ён не меў рашучасці рызыкаваць ёю, бо рызыка вельмі проста магла яе знішчыць. Не, ён ужо не хацеў ні да чаго дакопвацца, яго даследчы азарт увесь скончыўся, ён гатовы быў уцячы ад праўды, калі б гэтая праўда раптам яму адкрылася. Вымучанае ім за час гэтых раскопак спадзяванне, нібы птушка шчасця, так наблізілася да яго, што гатова была вось-вось апусціцца на яго натруджаную руку, і ён баяўся паварушыцца, каб не спалохаць яе назаўжды. Зусім можа быць, што ён памыляўся, што гэта было звычайнае боязнае жаданне, прыступ слабасці. Але ўся справа ў тым, што ён ужо не знаходзіў у сабе сілы, каб адолець тую сваю слабасць, ды і не хацеў таго».

  Так уж получается, что если долго искать истину в прошлом, то постепенно становится страшно ее все же действительно найти. Принять ее такую, как она есть, могут только смелые люди, люди, готовые к боли, готовые принять возможную напрасность своих поисков.

  
  «Увогуле тут было зручна і добра, калі б не арытмія, і ён, можа ўпершыню за лета, падумаў: ці не дарма ён усчаў усё гэта? Здаецца, ён ушчэнт падбіўся, падарваў здароўе, а чаго дамогся? Ці не лепш было б жыць, як жывецца: адпачываць, рыбаліць, як тысячы пенсіянераў, не тузаючы сябе надуманымі праблемамі, не грызці мараллю, як казаў сын Аркадзь, імкнуцца да прастаты там, дзе пануе складанасць; можа б, так ён прыдбаў магчымасць пражыць лішні год на гэтым няласкавым свеце. А то нагарадзіў барыкаду праблем і вось зараз не мог сціхамірыць сэрца, якое соты раз напамінала яму пра ўзрост і тое, што яно не жалезнае…»

  Из повести можно сделать один важный вывод: серая зона большой войны не имеет четких географических границ, но также не имеет и четких границ временных. В месте, где нет хорошего выбора, но и нет возможности не выбирать, придется идти на сделку с совестью. Трагические события годами тревожат память, заставляя или фанатично искать истину, порой уничтожающую душу, или нацепить на себя маску искусственной амнезии, и пытаться просто жить дальше. В любом случае, в мире, где до сих пор не забыта война, как метод, и первое, и второе очень по-человечески, и очень печально.
  
  ВИДЕО В ТЕМУ: Бесконечная «партизанская» тематика «Беларусьфильма» уже стала поводом для шуток, но это не значит, что у этой киностудии нет достойных фильмов на эту тему. Одна замечательная картина, как раз повествует о серой зоне, об оккупированных немцами белорусских землях и людях, которые должны были ради общего блага сотрудничать с оккупантами. Речь идет о картине «Через кладбище» (1964) Виктора Турова. Отдельно советую обратить внимание на операторскую работу Анатолия Заболоцкого.

  7

  190