Рецензия на книгу

• 

  wondersnow20 февраля 2025 г.

  Путь к самому себе.

  «Так с осеннего дерева спадает листва, оно этого не чувствует, его сечёт дождь, жжёт солнце или мороз, а в нём жизнь медленно уплотняется, уходит вглубь. Оно не умирает. Оно ждёт».
  

  «В колодец упал камень, а колодцем была моя молодая душа», – и всё начало меняться, вода уже никогда не успокоится, эхо – не замолкнет; как отметит чуть позже один юноша, хотя бы раз подумав о том, что всё не то, чем кажется, вырваться из оков этого убеждения уже не получится. Эмиль Синклер с ранних лет прознал, что есть два мира, светлый и тёмный. Светлый – это родительский дом, прямые линии и порядочная жизнь, тёмный же – это сплетничающие слуги, мрачные улицы и россыпь грехов, и, ясное дело, принадлежал юнец “правильному” миру и очень его любил, но тот второй мир, “неправильный”, такой интересный и запретный, притягивал его, менял в нём что-то, терзал. Но это были лишь мысли, не более, пока мальчик не оступился и не увидел своими глазами, каково это – побывать на той стороне. Попав в сети местного хулигана, он, начав грешить – кража, ложь, – чувствовал себя так, будто принёс на своих ногах грязь в чистый и светлый дом родителей, и не оттереть уже, не забыть, вот они, эти следы, как бы демонстрирующие то, как низко он пал. Поведение десятилетнего мальчика ясно показывало, что с ним не всё в порядке, но – мать смущалась, отец раздражался, сёстры чурались, и, несмотря на полный дом, он остался в полном одиночестве, в то время как золотые сады его детства начали осыпаться, гнить... погибать. «Всё стало другим. Детство вокруг меня разваливалось».

  «Этого ни говорить, ни думать не полагалось», – и пока родители отводили глаза и отмалчивались, ребёнок, продираясь к отрочеству, тщился нащупать то, что мог бы назвать своим. Путь был тернистым. Мучаясь от одинокости, он цеплялся то к одной фигуре, то к другой; сначала это был Макс Демиан со своими удивительными речами, оставившими на юном сердце слушателя глубокие зарубки, затем был Писториус с органной музыкой и разговорами про сновидения, свой след оставила Госпожа Ева с её тёплыми улыбками и обнадёживающими сказками, стоит учитывать и Беатриче, этот пусть и вымышленный, но тем не менее важный образ. Он был ищущим, только и всего. «Такая трещина, такой надлом потом зарастают, они заживают и забываются, но в самой тайной глубине они продолжают жить и кровоточить», – лучше про детские – и не только – травмы и не скажешь, они влияют на всю жизнь, и зная, на каком историческом фоне протекала эта небольшая повесть, понимаешь это особенно хорошо. Финальная сцена с Демианом тосклива и даже скорбна, вот они, эти молодые люди, перемолотые очередной бессмысленной войной... Но при этом она, как ни странно, дарит надежду. Потому что всё, через что прошёл Эмиль, было, получается, не зря. Что-то он всё-таки нашёл. «Тебе придётся вслушаться в себя, и ты увидишь, что я у тебя внутри. Понимаешь?..».

  «Мы сейчас немного пофилософствуем, то есть помолчим, полежим на полу и подумаем», – будто автор сказывает об очередном сеансе... впрочем, так оно в какой-то степени и есть, учитывая обилие автобиографичного. Вполне понятно, почему Гессе взялся за написание этого романа, можно только представить его состояние в то время, мало того что вокруг происходили безумные вещи, а в собственной семье были серьёзные проблемы, так ещё его яро костерили за пацифистские взгляды и осуждение косности, так что эта история не столько об Эмиле, сколько о Германе, о том, как важно человеку идти своим путём, ведь мир-то всегда будет гореть, а что ты, маленький человек, будешь делать? Делай выбор, свой выбор. «Что это такое, настоящий живой человек, о том, правда, сегодня знают меньше, чем когда-либо, и людей, каждый из которых есть драгоценная, единственная в своём роде попытка природы, убивают сегодня скопом», – что касается религиозной темы, то на неё хочется ответить именно этой цитатой, в ней – всё. Есть что-то ироничное – или печальное?.. – в том, что пока синклеры и демианы, считаясь тёмными, разбирались в себе и никому при этом не вредили, светлые вопили о своей правоте и проливали чужую кровь, подгоняя мир к очередному костру; так что там про человечность... «История каждого человека важна, вечна, божественна».

  «Мы можем понять друг друга, но объяснить можем каждый только себя», – вот почему эта книга, пусть многие её моменты и не отозвались, вызвала симпатию; всё-таки самое страшное – это быть как отец героя (и автора, к слову), который, когда к нему подходил его маленький ребёнок с деликатным вопросом, фыркал и говорил, что у него, понимаешь, таких сомнений не возникало, а значит, грубо говоря, это всё бред и только (изумительная логика, конечно). Думать, обсуждать и сомневаться, протаптывать свою тропку, – вот на что надо тратить время, которого не так уж и много и которое быстро, чертовски быстро закончится. «Надо уметь целиком забиваться в себя, как черепаха», – мне так понравилась эта цитата, как же она замечательно описывает вот это вот состояние, которое не должно пугать, ведь мир – это в первую очередь ты сам, и от этого зависит пусть и не всё, но многое. Обычная, казалось бы, история о птенце, который выбирается – с трудом, болью и страхом – из яйца, а затем и из гнезда, но, читая и вспоминая при этом увиденные совсем недавно рисунки писателя, чувствуешь, как много он вложил в эти строки. Принять себя со всеми гранями, укрепить крылья, поднять голову, а там будь что будет, страха уже в любом случае не будет, ведь главное ты уже обрёл: себя. «Меня интересуют только те шаги, которые я сделал в своей жизни для того, чтобы пробиться к себе самому».

  «А чтить надо уметь весь мир».

  53

  835