Рецензия на книгу

• 

  red_star10 февраля 2025 г.

  Ни петлички, ни лычки

  Есть в неудачном наступленье
  Несчастный час, когда оно
  Уже остановилось, но
  Войска приведены в движенье.
  Еще не отменен приказ,
  И он с жестоким постоянством
  В непроходимое пространство,
  Как маятник, толкает нас.

  К. М. Симонов, «Дожди», 1942

  Хорошо написанная (хоть иногда корректор смотрел куда-то в сторону) книга о том, как Ленинградский фронт после «странной войны» 1941-1944 гг. взломал оборону финнов на Карельском перешейке и дошел до Выборга. Карельского фронта и событий на Свири и далее в книге нет, это именно локальный рассказ о битве на территории между Ленинградом и нынешней границей с Финляндией.

  В школьном возрасте мне попался Океанский патруль , нехарактерный для Пикуля почти приключенческий роман, его ранняя проза (1954). Фронту с финнами там уделено много интересных страниц, и любопытно сравнивать литературу почти сразу после войны и почти современное исследование от известного специалиста по войнам с Финляндией. Пересечений довольно много, только в прозе, конечно, наши избегают тех случайных и неслучайных ошибок, что стоят так много крови. Но, как мне показалось, хорошей фоновой подготовкой для восприятия особенностей войны на озерных дефиле, в валунах и лесах книга Пикуля стала.

  Иринчеев в среднем приближении рассказывает о дипломатической прелюдии (Финляндии предлагали выйти из войны еще весной 1944, на тех же фактически условиях, на которых она потом из войны и вышла), подготовке ударной мощи (как всегда, огненный вал творит чудеса с противником), об успешном прорыве финской обороны, о преследовании, о взятии Выборга на волне финской паники, о последующем цементировании финской обороны частями из Карелии, переброшенными немцами и концентрацией артиллерии, приведшей к позиционным боям, которые окончились нерешающим продвижением Красной Армии. Это нерешающее продвижение на завершающей стадии стоило большой крови обеим сторонам, и эта часть очень горькая. Очень жалко наших людей, мне физически тяжело читать про то, как экипажи горят в самоходках и танках, как пехота гибнет на катерах и тендерах в попытках высадиться на многочисленные острова Выборгского залива. Цифры потерь, эти внешне безликие сотни и тысячи в день – мрачно и страшно. Иринчеев добавляет эмоциональной составляющей, рассказывая, по возможности, о местах захоронений, о состоянии памятников на момент написания книги, о том, как родные после войны искали могилы своих родных. Страшнее всего эпитафия, созданная отцом танкиста, погибшего на своем Т-60, видно, что и много лет спустя после войны рана в душе не заросла.

  При этом любопытно, что финны (как и в Неизвестном солдате , например) для оправдания своей неудачи прибегали к стандартному для немцев приему – заявленные ими цифры советских потерь регулярно в разы превышают зафиксированные нашей стороной. Все тот же образ борьбы одиноких рыцарей против орочьей орды. Вооружены рыцари, правда, плоховато, часто нашими, так сказать, обносками, но стереотипа, созданного для оправдания себя, это не меняет.

  Любопытно, что сражение на Карельском перешейке, вроде бы начисто проигранное финской стороной, стало основой для удобного национального мифа – мол, доблестные финны остановили таки Красную Армию, не пустили ее на Хельсинки, и это, мол, перекрывает бег до и за Выборг. Наши подыграли финнам, аккуратно закругляя в послевоенных интерпретациях событий рассказ взятием Выборга, оставляя бодания на Вуоксе за пределами рассказа. Была бы возможность, наши, конечно, продвинулись и дальше, но состояние войск фронта после продвижения от КаУРа до Монрепо не позволяет говорить, что финские оправдания имеют под собой прочные основания.

  С тактической точки зрения мне интереснее всего (и местами печальнее) показались встречные бои наших танкистов и самоходчиков с финскими самоходчиками. Внезапность, раздолбайство, усталость, артиллерийские дуэли, белая ночь, кровь, огонь и смерть. Настоящая сага.

  Самым сюжетным же был эпизод о финской панике и оставлении Выборга. Тут любопытно то, что город пал почти без участия Красной Армии, вернее, хватило лишь морального воздействия. У страха глаза велики, и флаги на башнях поменялись неожиданно и для финнов, и для нас. Надо же, и на нашей стороне изредка бывает удача, а не вечное прогрызание и тяжелая боевая работа.

  P.S. Нельзя не отметить, что Ленфронту очень повезло, что финны получили панцершреки и панцерфаусты лишь накануне нашего наступления и пользоваться ими толком не умели. К концу сражения уже поднаторели, к сожалению.

  P.P.S. В прелюдии автор приводит любопытнейшее место из мемуаров Черчилля:
  «Я [Уинстон Черчилль] сказал, что, как мне представляется, ущерб, который причинили финны, напав на Россию и совершив, таким образом, недостойный и нелепый поступок, значительно превышает то, что может поставить такая бедная страна, как Финляндия. Я добавил, что «у меня в ушах все еще звучит знаменитый лозунг: «Никаких аннексий и контрибуций». Может быть, маршалу Сталину не понравится, что я говорю это».
  Сталин с широкой улыбкой ответил: «Я же сказал Вам, что становлюсь консерватором».»
  Тут бездна политики. И хитрый манипулятор Черчилль, который пытается надавить на Сталина апелляцией к принципам, и Сталин, который отшучивается так, что дает повод порассуждать о знаменитой концепции Great Retreat.

  P.P.P.S. Я и так каждый раз на перешейке думаю о том, как там пришлось нашим, а теперь мне, наверняка, в каждой поездке на Золотой пляж Глубокого озера или в Кирилловское за грибами будут наши мерещится. Эта война, пожалуй, никогда не уйдет в прошлое.

  47

  411