Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 февраля 2025 г.

  Don't panic? No, это не наш метод

  Даже смерть не является достаточно уважительной причиной, чтоб расслабиться и не паниковать. Тем более если ты не мёртв. И неважно, что остальные тебя уже отпели. Вот Ринсвинд эту жизнь понял давно. В любом подпространственном измерении, в любом агрегатном состоянии, в любой непонятной ситуации он следует двум главным правилам:
  

  • Бежать
  • Орать

    За годы чтения Плоского мира и общения с себе подобными я сделал очень странное наблюдение. Почему-то среди читателей и даже фанатов со стажем подцикл о Ринсвинде пользуется наименьшей популярностью, кое-кто даже ставил на цикле крест, пока не брался за истории других персонажей. Мне это удивительно, хотя, не спорю, вкусы мои всегда были специфичны. У Пратчетта же я люблю все подциклы, однако про Ринсвинда всё-таки чуточку больше других. Возможно, я просто неравнодушен к волшебникам-неудачникам, умилительным чмошникам и занудам, вечно влипающим во всякое дерьмо. Ринсвинд забавно выделяется на их фоне ещё и тем, что признаёт положение, не строит себя чёрте чо и не играет в героя, а в неприятности попадает не по собственной вине, что сделало его просто-таки виртуозом в области панических искусств. Жизненный путь Ринсвинда состоит из практически непрерывного экзальтированного самозабвенного бега, нарушаемого регулярными и досадными эпизодами, когда бежать ему не дают.

    И сейчас побегать ему придётся особенно много: и по подпространству, куда он угодил в предыдущем томе, и по Плоскому миру, по прошлому, по досингулярной пустоте и даже по аду. А всё потому, что вызволил его демонолог, такой же неудачник, а попробуй объяснить упёртому барану, для которого ты – последняя надежда на... кхм... на всё, что да не демон я!!1расрас Не поверит. Придётся бегать от неприятностей вдвоём, любуясь в процессе на такие чудеса и красоты, что глаза бы их лучше никогда не видели. Собственно, мы тоже полюбуемся на кое-какие неожиданные нюансы теогонии, географии, культуры, истории, биологии, которые существенно покорёжат нашу худо-бедно сложившуюся картину Плоского мира. И ещё на попугая. Просто я попугаев очень люблю.

    Так вышло, что я читаю эту книгу уже третий раз и постоянно подмечаю такие детали и отсылки, которых раньше не видел. Да, собственно, каждый эпизод здесь – пародия, аллюзия или сатира. Только надо понять, на что именно. Пратчетт ведь очень начитан, при этом не щадит нас абсолютно, его литературные отсылки разматывать надо в нескольких направлениях. Так, например, читать главу, пародирующую Илиаду, было гораздо забавнее после чтения самой Илиады, чем до. Хоть все мы знаем её сюжет, но детали решают. Я уж молчу об игре на контрастах и эпичнейшем сбивании градуса пафоса. Центральной темой, как уже говорилось, стали демоны, и хоть мы уже привыкли к изображению ада и загробного мира как царства бюрократического абсурда и БЕСконечной волокиты, но немногие отметят, что Пратчетт вообще-то создавал картину ада по Виктору Гюго, сказавшему, что самый страшный ад – это где не страдают, а скучают. И таких приятных сердцу книгоманьяка пасхалок будет очень много.

  
  А знаете, что ещё радует? Да-да, вы совершенно правы. Безграничные и, наверное, даже слегка ужасающие возможности сундука. Интересно, Ринсвинд вообще пользуется им по назначению или слишком боится за свои пальцы?

  Завершают книгу три рассказа с небольшими историями из жизни других персонажей: как ночная стража расследовала убийство, как матушка Ветровоск решила сменить имидж и как Коэн-варвар искал подмостового тролля. Все они, скорее, грустные и посвящены тому, что Плоский мир нынче не тот, что прежде, всё меняется и непонятно, меняться ли нам вместе с ним. Кто знает, только ли о Плоском мире идёт речь. Однако рассказ о ведьмах – точнее, по объёму это даже практически повесть – получился очень интересным. Было бы хорошо, если б Пратчетт написал побольше таких маленьких эпизодических историй, полнее раскрывающих мир и героев. Мне кажется, это бы только обогатило вселенную цикла.

  26

  153