Рецензия на книгу

• 

  GalinaSilence16 апреля 2015 г.

  О боги, как, ну как мне оценить книгу, если главный герой вызывает во мне бьющее через край отвращение, и в то же время я не могу не признать талант писателя, который может пробудить в читателе настолько сильные эмоции? Как?

  Во всяком случае, если у меня спросят, кто для меня является эталоном мужской омерзительности, я без раздумий отвечу - Гарри Энгстром. Мне кажется, это очень характерный американский типаж - 26-летний инфантил, не способный на искреннюю привязанность, яростно ностальгирующий на свои прошлые спортивные успехи. В свое время он создал образ жизни по модели глянцевой картинки журнала, а теперь реальность его пугает и отвращает. Тоненькую фигуру жены "обезобразил" живот, в котором она вынашивает его ребенка? Фу, мерзость, не женщина, а "сахарная глыба". Да еще пьет виски перед телевизором постоянно. Надо выйти за сигаретами и...сбежать.

  И с этого бегства и начинается наблюдения за омерзительными вывертами души Кролика. В интимно-бытовых деталях и раскрывается полностью гниль его душонки. Подцепив со своим школьным тренером девицу нетяжелого поведения, он, взрослый мужчина, знающий о том, откуда берутся дети (и ЗППП) не дает возможности продохраниться ни себе, ни ей. Он моментально оккупирует ее жизнь, ее квартиру, и пытается построить свой идеальный мирок без ответственности и последствий. Рут, чье вялое проституирование - результат попытки обрести контроль над мужчинами - самый здравый персонаж во всей книге. Она не питает никаких иллюзий насчет отношений между людьми, но ему удается затащить ее в плен мыслей о возможной семейной жизни. И тот же самый человек в итоге не заметит явных признаков ее беременности, унизит ее сексуально и бросит в тот же вечер, поскольку жена-то рожает! Мрачные предчувствия Рут сбылись.
  

  
  Скажешь ему про шоколадки и про сонливость, он наверняка перепугается и сбежит вместе со своим славным маленьким Богом и со славным маленьким священником, который каждый вторник играет с ним в гольф. Самое паршивое в этом священнике то, что раньше Кролик хотя бы думал, что поступает плохо, а теперь вообразил, будто он — не кто иной, как сам Иисус Христос, и должен спасти человечество, просто-напросто делая все, что ему в голову взбредет.

  Ветер подул в сторону дома, и Кролик бежит назад. Строить новую иллюзию любви - с женой. На ее алкоголизм постоянно делаются кивки, и поначалу она и вправду кажется пустышкой-выпивохой, но потом раскрываются причины такого перелома в ее характере. Она не глубокая личность, но она хотела быть любимой. Гарри не мог ей этого дать. Он не мог этого дать никому, и ей пришлось сбежать от этого в бутылку, как ранее она сбежала в брак от нелюбимых родителей.
  

  
  С самого раннего детства ее приводило в ужас, что никто не знает про твои чувства, и непонятно — никто не может про них знать или никому просто нет дела.

  Для него она была лишь девочкой, с которой он когда-то развлекался на чужой кровати, а не живой женщиной, которая может чувствовать, жить, беременеть. Единственное, что может его в ней удовлетворить - это ощущение обладания. Но для этого она опять же, должна быть просто образом, а не эмоциональной личностью:
  

  
  Да она и вправду располнела, и это ему нравится. Он думает:мое, моя женщина, но она выпрямляется, и ее заплаканное лицо с остервенелым взглядом мгновенно гасит радость обладания. Она становится обузой, которая больно давит на комок в груди. Это мегера, которую он обречен до конца дней своих заботливо вести по жизни, прочь от того понедельника.

  Женщины для Энгстрома вообще исключительно набор грудей, задов, ляжек. Он видит сексуальный призыв в глазах жены священника. Он видит "дремлющий секс" в девочках, идущих по улице. И все эти женщины для него похожи, в каждой следующей он видит образ предыдущей. Вообще непонятно, думает ли герой о чем-либо, кроме своей жажды присунуть. Я не найду для этого более подходящего слова, это даже не "переспать", "заняться сексом, а именно "присунуть". Надо бы присунуть жене, которая толкьо что родила, и плевать, что она вся зашита-перешита и ей больно, он же хочет. Она отказывает, ей плохо? Стерва! Надо бежать назад, к Рут. И только Рут, которая скована выбором, делать или не делать аборт, скажет ему, кем он на самом деле является - никем, никем, несущим смерть. Он даст ей надежду и...сбежит опять.

  Я не вижу в этой книге ни бунта "маленького человека", ни серьезных душевных терзаний утонувшего в рутине обывателя. Кролик относится к той группе мужчин, у которых всегда все виноваты - жена, любовница, мать. Все, кроме него. А ведь это именно он тянет людей за собой в пучину катастроф, загрывает глаза на последствия, ведет себя, как глупый капризный ребенок в предельно важных вопросах. У него нет целей, даже четких желаний - только сиюминутные инстинкты. И инстинкты сведены только к одному - секс. И этот аспект очень настораживает и тем, что такая болезненная фиксация взрослого мужчины на сексе нон-стоп ненормальна, и тем, что он напрочь игнорирует последствия секса - выброс спермы в женское тело для него имеет фактически сакральное значение.

  Вспоминается история из довольно желтоватой газеты о мужчине, который делал девушке ребенка, был с ней, пока она не рожала, а потом сбегал к следующей, чтобы повторить процесс. Если играть в диванного психолога, то здесь налицо проблемы с доказательством для себя своей мужественности и "самцовости" и зашкаливающий комплекс неполноценности. Собственно, почему я в один момент и усомнилась в психическом здоровье главного героя...
  Я не знаю, как сам Апдайк оценивал своего персонажа. Хотел ли он, чтобы тот служил плохим примером или старался создать "живого человека" со всеми низменными гранями. Но меня всегда пугает тот факт, что когда откровенный ублюдок становится героем популярных книг, такая модель поведения часто идеализируется обществом и становится допустимой и оправданной.

  У меня вряд ли хватит сил на хотя бы еще одну книгу о Кролике. Рецензия получилась довольно сдержанной, а у меня ведь глаза кровью наливались от злости во время чтения. Хотелось чисто по-американски избить Кролика бейсбольной битой и прекратить эти псевдо-страдания. Разрываясь между 5 и 1, поставлю этой неоднозначной книге 3.
  
  "Он слишком далеко зашел. Он теперь будет опускаться все ниже и ниже, пока мы вообще сочтем за лучшее выкинуть его из головы. Будь ему двадцать или двадцать два, но в его возрасте… У нас в типографии иногда появляются этакие молодчики из Бруэра. Они ни на что не годны. Вроде инвалидов, только что не хромают. Подонки, вот они кто, человеческие отбросы."

  17

  86