Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 апреля 2015 г.

  Вершина Прекрасного – Вершина Пустоты
  Кажется, все романы Юкио Мисимы отражают его жизнь, как зеркало, а все его поступки и действия в жизни реальной, странные и даже неслыханные, - являются литературой. Роман любого другого писателя о сенсационном событии можно было бы считать примером конъюнктурной литературы, эксплуатирующей известную тему. Но не в случае Мисимы. Писатель словно увидел в буддийском послушнике, решившем в 1950 году сжечь Золотой храм, своего двойника, и написал книгу о… себе?

  Длинный и многословный роман «Золотой храм» задаёт всего один вопрос «Что не так с Мидзогути?» В чём причина его поступка? Физический недостаток, родители, подавляемая гомосексуальность, месть настоятелю, личная теория («прекрасное совершенно когда оно уничтожено»), поражение Японии во Второй мировой войне? Ни одно из перечисленного, всё вместе, нечто иное? Исчерпывающего ответа не будет, наверное, и невозможно дать логическое объяснение иррациональному поступку. Поэтому «Золотой храм» напоминает коан – загадку для читателя, без отгадки. Единственное, что убедительно доказал автор – деяние Мидзогути было осознанным и тщательно подготовленным поступком, это не порыв и не результат временного помешательства. Но в этом контексте парадоксально само существование романа-исповеди: перед кем отчитывается Мидзогути, кому он объясняет свои мотивы – а это именно объяснение, причём ретроспективное, после деяния.

  Образ Мидзогути как «интеллектуального чудовища», а равно и его деяние, сами по себе не уникальны: кого во второй половине 20-ого века удивишь духом нигилизма и анархическим индивидуализмом, - но есть у Мидзогути одна особенность, отличающая его от антигероев европейской литературы: отсутствие чувства юмора и самоиронии. В этом смысле можно предположить, что «Золотой храм» является одним из самых читаемых произведений японской литературы в мире, поскольку соответствует стереотипу иностранцев о «серьёзном» стремлении японцев к трагедии.

  «Никто из людей не в состоянии меня понять», многократно повторяет главный герой. Но в действительности за этими словами скрывается нечто иное: Мидзогути совсем не хочет быть понятым. Когда в финале романа отец Дзэнкай ненароком разоблачит сущность героя - «К чему мне заглядывать в твою душу? Все написано у тебя на лице», - станет ясно, почему: понимать – нечего. Мидзогути обыкновенная посредственность. Даже не ничтожество, как Касиваги. И тот факт, что герой «знает себе цену», вовсе эту «цену» не повышает: осознанная заурядность не перестаёт оставаться заурядностью. Но услышать нелицеприятную истину о себе от постороннего человека для высокомерного Мидзогути невыносимо.
  

  
  Я почувствовал, что понят, понят до самых глубин моего существа. Впервые я ощутил себя чистым и опустошенным. И в эту вновь образовавшуюся пустоту неудержимым потоком хлынуло мужество, необходимое для совершения Деяния.

  Пустоту требовалось чем-то наполнить. Можно ли наполнить её, уничтожив красивейший храм, – вопрос открытый: «Золотой храм» - роман о причинах, а не о последствиях.

  18

  107