Рецензия на книгу

• 

  Аноним12 апреля 2015 г.

  Belle

  С того момента, как я дочитал роман, прошло уже несколько дней, а руки все еще трясутся. Кажется, что книга не закончилась – да не могла она взять и закончиться. По инерции продолжаешь жить в пятнадцатом веке, грязном, шумном, злобном и веселом одновременно. Слышишь бубенцы, шорох рукописных книг, чувствуешь кончиками пальцев шероховатый камень каждого здания в Париже, даже тех, что уже почти полтысячелетия разрушены.
  Гюго создает настолько ощутимый, настолько объемный мир, что нос щекочет от пыли, поднятой проскакавшей где-то между строк лошадью, а ноги вязнут в грязи парижских улиц, даже если ты сидишь в кресле у торшера, дома.

  Если убрать все лирические отступления автора, книга станет тоньше наполовину. Если убрать все лирические отступления автора, книги не будет.
  У Гюго каким-то совершенно непостижимым образом вышло воссоздать атмосферу средневековой Франции, без которой роман остался бы незаконченным, никаким. Целый главы Гюго тратит на описания каждой улицы, каждой крыши Парижа, и – о чудо! – Париж встает перед тобой, слепя лучами восходящего солнца. К концу книги каждый камень города становится знакомым и каким-то по-особенному родным. Город не мог бы стать таким личным, таким твоим, даже если бы ты жил в нем с самого детства и исходил его вдоль и поперек.

  Именно в такой детальной атмосфере и разворачивается действие романа. Не зря, ох не зря его столько раз экранизировали, воссоздавали, пересказывали. Это история о вечных темах: о любви, власти, вожделении, красоте и уродстве, человечности, лжи, бунте… А каждый герой становится другом, членом семьи, тобой; какие там герои, ведь они все – в тебе.
  И вот ты звонишь в колокола вместе с Квазимодо, зарываешься в книги с Клодом Фролло, гарцуешь на лошади с Фебом, пляшешь на Соборной площади с Эсмеральдой, философствуешь с Гренгуаром, хохочешь с Жеаном Мельником. Чем дальше читаешь роман, тем чаще сбивается дыхание от осознания полной гармонии между событиями: всё связано и все связаны, нет ни единого лишнего слова, ни единого лишнего персонажа.

  Роман оставляет после себя не только ощущение глубокого удовлетворения от соприкосновения с чем-то настолько прекрасным, но и бескрайнее чувство скорби.
  Самой горькой, отчаянной в книге для меня оказалась история Клода Фролло. Конфликт святости с земным, конфликт разума и чувств… Он ведь любил Эсмеральду не за красоту, как остальные; он любил ее за жизнь, за искренность, за чистоту и за свет. Его жизнь – лед, его любовь – пламя. И в последнем смехе архидьякона столько неприкрытой боли, столько принятия несправедливости жестокой жизни, что, буквально видя его, возвышающегося над Парижем, слышишь, как смех этот отдает где-то под ребром. И руки еще долго трясутся.
  Очень долго.

  16

  75