Рецензия на книгу

• 

  viktork11 апреля 2015 г.

  Из психологии вампиров.
  «Когда я вошел, Энлиль Маратович вовсю распекал сжавшихся халдеев:
  – У мусульман пророк! У евреев богоизбранность! У американцев свобода! У китайцев пять тысяч лет истории! А у нас ничего нет. Ничего вообще, за что нормально оскорбиться можно. Пятьдесят миллионов положили – и не считается. Наоборот! Нам еще и говорят – а ну повинились по быстрому перед английской разведкой! Вот как западные халдеи работают! А вы… Сколько лет уже ничего в ответ выдать не можете! Даже в тактических вопросах тонем. Просрали все дискурса. Россия не в состоянии изготовить ни одного ударного симулякра, способного конкурировать на информационном поле боя с зарубежными образцами… Ни од - но - го! Позор! Мне вам что, горло порвать и кровь выпить, чтоб вы поняли, как все серьезно?
  – Работаем, – еле слышно сказал Калдавашкин.
  – Я результаты хочу видеть, понял? Результаты!»

  Результат в художественном отношении, по-моему, не очень удачный.
  Первый роман про Раму был написан явно поживей. Здесь же чересчур много про вампиров. Утомительно продираться сквозь все эти истории с Иштар, Озирисом, Дракулой, Бэменом на авианосце и пр. Если вас не интересует «философия «Сумерек», то проблемы вурдалачьей онтологии и гносеологии изрядно утомляют. Но вампиры без людских проблем особого интереса не представляют. Впрочем, автор несколько отыгрывается в приложениях. Вампирская философия остается, потому что современной не осталось: «Перед ней стоят две основные задачи: апология применения боевой беспилотной авиации и философское обоснование понятия «активист». На все прочее не предусмотрено грантов, так что и распространяться про современную философию особенно нечего».

  Наряду с излишествами черно-красной эзотерике, на мой вкус, автору порой изменяет вкус и чувство меры. Этот пелевинский текст местами излишне груб и натуралистичен. Это не то чтобы шокирует, просто порождает неловкость, как излишнее. Возможно эти грубость и несоразмерность от безнадеги. В состоянии отчаяния особенно не пошутишь (впрочем, это субъективное восприятие).

  Стилистических находок и метких сравнений в романе немало (про тот же «щит родины», например), но концентрация их все же «жидковато». Возможно, автор не только «тянет вола», но и «шифруется», стараясь не слишком «дразнить гусей».

  Но все равно Пелевин остается актуальным классиком, в текстах которого ставится наиболее точный диагноз ситуации. В принципе, роман можно трактовать как анализ недавней «гинекологии протеста».

  – Русская жизнь жутка, – сказала темнота.
  – Жутка, – согласился Кедаев. – Но давайте говорить честно, единственное, что могут предложить человеку нынешние политактивисты – это ежедневное потребление исходящего от них ментального форшмака. И еще, может быть, судимость. Кроме доступа к этим острым блюдам, протест не принесет ничего. Даже если допустить, что страна не развалится на обломки, перестреливающиеся в прямом эфире… Ну, что даст победа оппозиции? Не нам, тут все понятно, а плебсу? При коммунизме это был доступ к западному типу потребления. Они его получили. А сегодня?
  – Возможность политического самовыражения, – сказала темнота.
  – А что они выражать то будут? Что денег нет? Так кто ж им даст.
  – А чувство собственного достоинства? – не сдавалась темнота.
  – Какое достоинство, когда денег нет? Когда нет денег, может быть только злоба на тех, у кого они есть. Вот как тут у некоторых шотландских пацанов…
  За столом раздался электронный смех.

  Увы, все было разыграно и «слито» по календарю от Бэтмана, перед которым отчитывался Энлиль Маратович (а перед ним, соответственно, избранные халдеи). В обмен на страдания, из которого вырабатывается «баблос». (Образ вампира наиболее точен для характеристики глобального олигархического капитализма. О племенной принадлежности «кровососущих» также излишне упоминать.).
  Это жаль, потому, как шанс оказался призрачным, надежды-иллюзии рассеялись и теперь надеяться нечего, кроме как смены «великой мыши» и ПП: «Последний сон как раз в том и состоит, что кажется, будто есть некто, кто спит – и может проснуться. И когда пробуждаешься от этого последнего сна, нет уже ни надежды, ни страха…»

  А пока россиянский карго либерализм вовсю оборачивается фридом байрамом.

  3

  308