Рецензия на книгу
Игрок
Фёдор Достоевский
Аноним11 апреля 2015 г.Это очень странно.
Почему я не увидела той страсти главного героя к рулетке, о которой пишут все? Ну просто все?
Я увидела влюбленного до безумия, несчастного, жалкого, но очень щедрого человека.
Может, я неправильно вижу игроков? Для меня играть - значит рассчитывать, записывать, размышлять.
Я играла в покер, но никогда это не было страстью, я бы никогда не проиграла миллионы, квартиру, итд.
Может, мне просто чужд азарт?
Черт! Да не обо мне хочу я сказать.
В повести я увидела не игрока, а влюбленного до исступления, до безумия молодого человека, для которого рулетка - сначала способ помочь девушке, которую боготворит, а потом.. наверное, способ что-то доказать себе. Соответственно, для которого рулетка - лишь способ.
И хотя финал произведения открыт и даже кажется, что слова англичанина сбудутся (это как-то само собой разумеющееся), я уверена, что он не будет больше так неистово играть. Именно потому что, в первую очередь я вижу в нем ВЛЮБЛЕННОГО, а не азартного человека. Верю, что он вернется к своей Полине и да, будет сложно, но она примет его, и они будут счастливы. Ведь он всегда мог остановиться, он отнюдь не скуп, а наоборот - даже расточителен. Тут хочется возразить самой себе: скупость и азарт - очень разные вещи и одно без другого очень даже существует. Наверное, я чего-то не понимаю. В любом случае, я не увидела, что Алексей Иванович - на краю пропасти и спастись от рулетки нет никакой возможности.
Очень позабавили размышления Федора Михайловича о французах, которых я, к слову, очень люблю. А как же он их не любит! Даже называет их с пренебрежением - "французик". Или это лирический герой? В любом случае, подписываюсь под каждым словом! Как точно и красиво:
" Де-Грие был, как все французы, то есть веселый и любезный, когда это надо и выгодно, и нестерпимо скучный, когда быть веселым и любезным переставала необходимость. Француз редко натурально любезен; он любезен всегда как бы по приказу, из расчета. Если, например, видит необходимость быть фантастичным, оригинальным, по-необыденнее, то фантазия его, самая глупая и неестественная, слагается из заранее принятых и давно уже опошлившихся форм. Натуральный же француз состоит из самой мещанской, мелкой, обыденной положительности, -- одним словом, скучнейшее существо в мире. ""
Это только у французов и, пожалуй, у некоторых других европейцев так хорошо определилась форма, что можно глядеть с чрезвычайным достоинством и быть самым недостойным человеком. Оттого так много форма у них и значит. Француз перенесет оскорбление, настоящее, сердечное оскорбление и не поморщится, но щелчка в нос ни за что не перенесет, потому что это есть нарушение принятой и увековеченной формы приличий. "На этом у меня все. Напоследок пожелаю всем влюбляться, но не до безумия (ну, или чтоб безумие недолго длилось) и вообще, чтобы все ваши действия было не безумны :)
725