Рецензия на книгу

• 

  Аноним25 января 2025 г.

  Если только захочу, и луну я проглочу

  Есть фамилия, которую в моих кругах не любят называть. Потому что я почти не способна устоять и не скатиться в рассуждения о том каким потрясающим человеком был Корней Иванович. Я мгновенно могу сменить тему разговора, едва почувствую, что могу вскочить на коня и тыгыдык по биографии Чуковского.

  И поэтому почти всегда, читая его книги, я плачу. Потому что, во-первых, новых книг автор уже не напишет, а,во-вторых, ну как не плакать, если почти в каждой строчке я вижу сложный путь, который он прошел.

  Эта книга не стала исключением. Всхлипывать я начала уже во вступлении. Со строчек где Корней Иванович пишет о том, что не очень ему нравится, что его называют “одним из старейших писателей”. Но он писал и печатался 63 года. Я еще даже половины этого срока не прожила. Я это понимаю и он это понимает. Поэтому всхлипывать я продолжила. Потому что автор завел разговор о юном Блоке, а потом признался, что корреспондент из него(Чуковского) получился не очень ( из меня, к слову, тоже).

  Но когда Корней Иванович закончил разговор о себе и перевел на основную тему книги, я взяла себя в руки. Ненадолго. До первого упоминания Мурочки.

  Я никогда не задумывалась о том, как формируется детская речь. Бабушка всегда называла меня болтушкой, а дедушка находкой ( для шпиона, конечно же) и я была уверена, что всегда говорила красиво, правильно и четко. На старых видеозаписях так и есть. Гордо вскинув голову я декламирую со стула “У церкви стояла карета” (строго не судите, любимая бабушкина). Гости скудно хлопают и вручают конфету. “Это киндер сюрприз, а не конфета” - отвечаю я и дефилирую в соседнюю комнату. Мне 4 года. Чуковского нет уже 28 лет. А все дети из книги - взрослые. Но они как я, а я как они. И эта уникальность детского языка открылась мне благодаря Корнею Ивановичу.

  Автор проделал большую работу над книгой. Он дописывал и дополнял ее большую часть своей жизни. У него выросли дети, внуки, правнуки. Он был дедушкой для многих детей большой страны. Моя бабушка знала все стихи наизусть. Ее любимое “Путаница”, мое - “Чукоккала”. Я больше поклонница Чуковского филолога, человека, переводчика, большого друга для других. Он в самую последнюю очередь для меня детский писатель. Но это не отменяет того, что он многое сделал для становления детской литературы. Он долго учил педагогов видеть в детях глубину. Он разговаривал с детьми на равных. Понимал и принимал то, что они могут многому научить взрослых.

  Открытием книга для меня не стала, потому что отрывки из нее я встречала по разным углам. Но я рада, что наконец-то прочитала ее от начала и до конца. И немного грустно, что еще -1 и новых уже не напишут.

  53

  353