Рецензия на книгу

• 

  Tasha_Gaster9 апреля 2015 г.

  "Убить ее, как некоторые ожидали, я, конечно, не мог. Я, видите ли, любил ее. Это была любовь с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда..."

  Лолита.
  Как много теперь значит для меня это слово.
  Нет, я сознательно не пишу - имя.
  Потому что Лолита - это чувства.
  Потому что Лолита - это мир, заключённый в одном только имени. Но это целый мир.
  В то время как Лолита - это лишь средство.
  В моём сознании всё нарицательное в этом слове исчезло.
  Лолита как душевная болезнь. Заболевание. Истерия. Паранойя. СЭВ. Фобия. Наконец шизофрения. Лолита - над этим всем.
  Лолита - то, что сводит с ума.

  Лолита - холод. Вечный лёд в глазах. Но почему же этот лёд только для него? Гумберт-Гумберт, что с тобой не так? Гумберт Грозный, Гумберт Кроткий, Подбитый Паук Гумберт, Хумберт Хриплый, Гумберт Смиренный, Гумберт Густопсовый, Гумберт Выворотень, Гумберт Мурлыка, Humbert le Bel, Гумберт Смелый, Мясник Гумберт, Герр Гумберт, Гумбертольди, Жан-Жак Гумберт, Сан Гумбертино Гумберт, Гомбург, Гамбург, Гумберг, Гумбард, Гумбург, Гум-мерсон, Гуммер.

  Если фамилию Гумберт (Humbert) прочесть на французский манер, то она может восприниматься как омоним слова ombre (тень). Вместе с тем она омонимична испанскому слову hombre (человек). Используемое удвоение - Гумберт Гумберт – может пониматься как «тень человека» (ombre of an hombre).

  Вот такой тенью и является наш призрачный герой. Не только для Лолиты и для себя самого, но и для окружающего мира. Настолько поглотила его Лолита-болезнь.

  Наш умалишённый герой сам не заметил, как нездоровое увлечение приобрело иные очертания. Встречая свою нимфетку в её уже ставшие "преклонными" 17, он внезапно понимает, что все её признаки взрослой, довольно потрепанной женщины, включая её беременность, потеряли всякое значение.

  "...и вот она была передо мной, уже потрепанная, с уже не детскими вспухшими жилами на узких руках, с гусиными пупырышками на бледной коже предплечьев, с неёмкими "обезьяньими" ушами, с небритыми подмышками, вот она полулежала передо мной (моя Лолита!), безнадежно увядшая в семнадцать лет, с этим младенцем в ней... и я глядел, и не мог наглядеться, и знал - столь же твердо, как то, что умру, - что я люблю ее больше всего, что когда-либо видел или мог вообразить на этом свете, или мечтал увидеть на том. От нее оставалось лишь легчайшее фиалковое веяние, листопадное эхо той нимфетки, на которую я наваливался с такими криками в прошлом; эхо на краю красного оврага, с далеким лесом под белесым небом, с бурыми листьями, запрудившими ручей, с одним последним сверчком в сухом бурьяне... Вы можете глумиться надо мной и грозить очистить зал суда, но, пока мне не вставят кляпа и не придушат меня, я буду вопить о своей бедной правде. Неистово хочу, чтобы весь свет узнал, как я люблю свою Лолиту, эту Лолиту, бледную и оскверненную, с чужим ребенком под сердцем, но все еще сероглазую, все еще с сурмянистыми ресницами, все еще русую и миндальную, все еще Карменситу, все еще мою, мою... Все равно, даже если эти ее глаза потускнеют до рыбьей близорукости и сосцы набухнут и потрескаются, а прелестное, молодое, замшевое устьице осквернят и разорвут роды, - даже тогда я все еще буду с ума сходить от нежности при одном виде твоего дорогого, осунувшегося лица, при одном звуке твоего гортанного молодого голоса, моя Лолита".

  "День умирал, я уже катил по шоссе под мелким дождиком, и, как бы деятельно ни ездили два близнеца по смотровому стеклу, они не могли справиться с моими слезами. "

  Это был самый обычный солнечный весенний денёк. За стеной играла громкая музыка и раздавался смех, когда я вторила тебе в унисон, мой дражайший Ombre of an Hombre...

  P.S. Спасибо этой книге за то, что возродила во мне желание писать после продолжительного молчания.

  7

  72