Рецензия на книгу

• 

  Аноним4 апреля 2015 г.

  Кто такой Питер Хёг?
  С Питером Хёгом мы знакомы давно. Сначала была "Смилла и её чувство снега", полтора года спустя - "Тишина". Обе эти книги были для меня чем-то вроде увлекательного путешествия в тумане: тебе хочется идти вперёд и непременно узнать, куда приведёт тебя эта история, но ты совершенно не понимаешь, где ты находишься и в каком направлении движешься. Сплошная белая пелена вокруг. И чтобы дойти до конца, нужно полностью довериться автору.

  Читать Хёга мне было интересно, но сложно. Он умеет создавать сюжеты, он мастер неожиданных поворотов, и реальность в его текстах то и дело граничит с какой-то научной фантастикой. Но ещё лучше он умеет притуплять читательскую бдительность. И ты прекрасно понимаешь, что тебе нужно быть внимательным и отмечать детали, но спокойное, размеренное течение текста замедляет твой пульс и умиротворяет сознание. И ты теряешь нить.

  Его философия, его мировоззрение для меня лично - это далеко не открытая книга, не что-то такое, что ты понимаешь интуитивно, по паре первых слов. В его произведениях нет моих не сформулированных мыслей. И чтобы понять его, мне приходится прикладывать усилия. Выходить за пределы своей головы. Куда-то в тот самый непроглядный белый туман. Это сложно, но всё-таки интересно. И оба раза, прочитав последнее предложение книги, я знал, что к Хёгу я ещё обязательно вернусь.

  Роман "Условно пригодные" стал для меня интимным откровением, точкой невозврата в наших отношениях с автором. Нечто родное, что было лишь предчувствием в "Смилле" и "Тишине", здесь стало осязаемым. Он очень многое объяснил и позволил задним числом понять давно прочитанные книги. Отсутствующие детали пазла наконец встали на место, и ты увидел целиком картину, имя которой - Питер Хёг. Может показаться, что в этой книге, в отличие от "Смиллы" и "Тишины", ты входишь в мир этого странного человека через парадный вход, вместо того, чтобы заглядывать в окна и ловить его призрачные образы, но это не так. Вокруг всё тот же белый туман. История всё так же начинается откуда-то с середины, тебя безжалостно бросают в самое сердце событий, без единого напутственного слова, и тебе приходится самому ориентироваться и разбираться в происходящем.

  Время от времени мне даже казалось, что это не Хёг. В тотальном контроле власти, её недосягаемости и непогрешимости, в ощущении безысходности и обречённости героев на провал мне виделась смесь антиутопии Джорджа Оруэлла и отчаянной прозы Франца Кафки. История Августа стала для меня кривым зеркалом, извратившим на современный лад чистую и трогательную жизнь Маленького принца. Роман всколыхнул множество ассоциаций, будто оригинальность его складывалась из выстроенных в новом порядке осколков старых мыслей.

  И всё же это был Питер Хёг. Всегда новый, но всегда болезненно узнаваемый. Его Дания, которая теперь видится тебе совершенно сюрреалистичным местом. Его меланхолия, которая успокаивает боль и умиротворяет душу. Его жгучая смесь отчаяния и светлых надежд. Хёг приводит тебя вовсе не туда, куда ты предполагал прийти, и делает так, что ты встаёшь на сторону тех, кого обвинял, и обвиняешь тех, на кого и вовсе не обращал внимания. Он отметает любые нормы и сталкивает тебя с людьми, которые живут в ином мире. Внешне он во всём похож на тот мир, к которому ты привык, но отличия определённо есть, они невесомы, неосязаемы и почти неуловимы; они заставляют тебя быть внимательней и прислушиваться к себе.

  Почему ты не бросил читать Хёга на первых главах "Смиллы", зачем заставлял себя его читать, пусть медленно, по несколько страниц в день; откуда взялось то самое доверие и эта совершенно непонятная любовь к тому, кого едва понимаешь; и что такого он пообещал тебе где-то между строк, что ты бережно собрал на своей полке почти полную коллекцию его книг. В тот день, когда в моих руках оказалась книга "Условно пригодные", пришло осознание, что этот выход из зоны комфорта того стоил. Питер Хёг стоил того, чтобы бороться с ним за возможность его понять.

  8

  110