Рецензия на книгу

• 

  Аноним2 апреля 2015 г.

  «Я был злой чиновник. Я был груб и находил в этом удовольствие. Ведь я взяток не брал, стало быть, должен же был себя хоть этим вознаградить».

  Впервые я столкнулся с этой повестью и этой шикарной цитатой в театре Сатирикон на моноспектакле «Константин Райкин. Вечер с Достоевским». Это было тяжелое для (неподготовленного) восприятия сценическое переложение и так не самого легкого произведения. Из всего увиденного и услышанного действа я вынес только эту цитату. Цитата гениальна своей универсальностью и безвременностью.

  Федор Михайлович порой очень точно и болезненно задевал некие потаенные струны мой души и наверное это произошло не случайно. « ... я только доводил в моей жизни до крайности то, что вы не осмеливались доводить и до половины». Подобное двойное зрение, когда одновременно смотришь на героя и на себя, соотнося его мысли и поступки со своими мыслями и поступками, не покидало меня на протяжении всей повести.

  Первая часть повести я бы охарактеризовал как теоретическую, вторую как практическую. Первая более сложная для понимания, но более внятная. Вторая же, легче, но сумбурней.

  Все кто читал эту повесть, понимают, что произведение это непростое и свести все истолкование лишь к исповеди лишнего человека у меня не получилось.

  Я не чувствую себя в философской терминологии как в родной стихии, но все же уловил в этих записках намек на развитие как минимум трех философских концепций. На ум пришли сразу же три персоналии: Эммануил Кант, Зигмунд Фрейд и Жан-Поль Сартр. И если с трудами первого он мог бы быть знаком, то часть идей двух других он, наверное, выхватил раньше времени из ноосферы.

  Иммануил Кант. Критика чистого разума, т.е. критика знания приносимого разумом. «Видите ли-с: рассудок, господа, есть вещь хорошая, это бесспорно, но рассудок есть только рассудок и удовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотенье есть проявление всей жизни, то есть всей человеческой жизни, и с рассудком, и со всеми почесываниями. И хоть жизнь наша в этом проявлении выходит зачастую дрянцо, но все-таки жизнь, а не одно только извлечение квадратного корня».

  « … человек хоть и научился иногда видеть яснее, чем во времена варварские, но еще далеко не приучился поступать так, как ему разум и науки указывают». Эту цитату с таким же успехом можно повторить и в начале XXI века, на мой взгляд, с конца XIX века ничего кардинально в этом вопросе не изменилось.

  «Цивилизация вырабатывает в человеке только многосторонность ощущений и … решительно ничего больше». Да, крайне отрицательную аттестацию получил человек со стороны Достоевского «... самое лучшее определение человека — это: существо на двух ногах и неблагодарное».

  Зигмунд Фрейд. На слово подполье первой же аналогией так и просится подсознание. Психологическое подполье Достоевского не стройная модель психики человека по Фрейду, так как намешано там преизрядно. В черепной коробке этого неназванного мелкого чиновника одновременно смешалось все и «Я» и «Оно» и «Сверх-Я». Смешалось, но временами все же читается, что вот здесь говорит «Ид», вот здесь «Эго», а вот здесь «Супер-Эго».

  Жан-Поль Сартр. Парадоксальная реакция на рационализм сроднит это произведение с экзистенционалистами. Хотя Достоевский по-своему решает проблему свободы. Свобода в каждом человеке, этот синоним сознания у Сартра. Если разум отрицает свободу воли и ставит во главу угла «хотенье» то нам зачастую становится сложно понять свободу воли (выбора), постулированную Сартром. Если уж наш человек сам примется выбирать, то выбор его будет точно не рассудочным. Человек Достоевского априори несвободен, так как всецело подчинен страстям, желаниям, «хотениям».

  12

  108