Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 января 2025 г.

  "Ничто не сравнится с добавкой налета хаоса к существующему состоянию замешательства"

  Под обложкой этой книги — 4 романа, связанных между собой лишь общим арктическим антуражем и жанром детектива-триллера-боевика в разных пропорциях.
  Качество этих романов, на мой взгляд, весьма неравномерное. Я буду рассказывать о них в том порядке, в каком их читала.

  По природе я всегда был оптимистом, но было это до того, как я пересек сорок девятую параллель.

  Атабаска

  “Атабаска” — это условно-герметичный детектив на тему промышленного саботажа.
  Нефтяная компания получает анонимное предупреждение о том, что злоумышленники намерены организовать на трубопроводе диверсию, а герои, двое детективов, приезжают на Аляску, чтобы попытаться предотвратить саботаж непосредственно на месте.

  В книге очень много нефтяной “фактуры”, подается она так, что читаешь с удовольствием, а изложение технических деталей понятно даже далекому от нефтедобычи человеку.

  Действие долго раскачивается; сперва мы вместе с детективами методично знакомимся с материалами дела и местными реалиями, а потом происходит нечто, что дает следователям новые улики. Дальше новые события, эскалирующие сюжет, происходят через примерно равные промежутки текста, так что в какой-то момент ловишь ритм и начинаешь чувствовать приближение следующей встряски заранее.
  Что особенно мне понравилось: если вчитываться в сбор улик и допросы по-настоящему внимательно, можно увидеть нестыковки еще до того, как герой-детектив их озвучит. Приятно и для меня необычно! Я-то привыкла к методике Агаты Кристи, где читателю дается набор улик типа “шляпа, бутылка, шлепок” и крутись с этим как хочешь до сцены срыва покровов, где все выстроится в идеальную картину. Маклин же сдает карты одинаково как читателю, так и следователям.
  Есть и экшен. Из-за размеренного течения текста, в котором почти все события происходят за кадром, а мы лишь анализируем их последствия, в момент, когда фарш начинает крутиться, действительно ощущаешь выброс адреналина — Маклин сперва гипнотизирует неторопливостью да разговорами, а потом крепко встряхивает разомлевшего читателя.

  Мне очень нравится, как автор рисует образы героев. У него одинаково здорово выходит что портрет через внешность, что портрет через действие.

  — Входите, входите. — Брэди был сама любезность, что являлось верным признаком, что посетитель ему не нравится. — Чувствуйте себя как дома. — Он оглядел вокруг тесное пространство своей комнаты, где не осталось свободных сидячих мест. — Пожалуйста…
  
  Блэйк улыбнулся. Демотт предпочел бы, чтобы он этого не делал: длинные узкие зубы подчеркнули сходство с черепом.
  
  Его слегка крючковатый нос и ясные голубые глаза прятались в глубоких морщинах, которые могли быть следствием обилия солнца или снега, а может быть, и сильно развитого чувства юмора. Остальные черты лица скрывала роскошная седая борода и усы, покрытые ледяными катышками. Он остановился, и по мгновенной вспышке белых зубов можно было догадаться, что он улыбнулся.
  Если бы я умела рисовать, по этому описанию я бы непременно написала портрет.

  Демотт выглядел как человек, который собирался вздохнуть, взорваться, выругаться и все бросить, но передумал.

  Едва он закончил, как стук в дверь оповестил о прибытии Хэмиша Блэка. Нитевидные усики генерального директора были, как обычно, безупречно подстрижены, волосы на голове разделены посередине, словно по линейке, очки сидели так надежно, что, казалось, и торнадо не удалось бы их сорвать.
  
  — Я не пойду так далеко, как мистер Финлэйсон, не скажу, что рад вас видеть, — произнес Блэк. Его улыбка была такой же тонкой, как его лицо.
  
  — Собираетесь туда, мистер Блэк?
  — О боже! Конечно нет. Я из тех граждан, что не расстаются с письменным столом.
  
  Выражение лица Финлэйсона можно было интерпретировать как неодобрительное, но Блэк, казалось, не верил в использование выражения лица.

  Мистер Блэк стал моим однозначным фаворитом, я ждала каждого его появления, чтобы посмаковать очередный штрих к его портрету.

  Но не персонажами едиными:

  — Судя по выражению вашего лица, вы со мной не согласны?
  — Я ни не согласен, ни согласен, а просто смутно недоволен.

  Как же я понимаю это умонастроение.

  По сумме всех факторов я бы оценила роман на 4 из 5. Не скажу, что “Атабаска” войдет в топ моих любимых детективов, но тем не менее удовольствие я получила и порекомендовать могу.

  Я встречала мнения, что “Атабаска” — одна из самых слабых работ Маклина. Закончив ее читать, я подумала: ну, если это плохо, то остальные книги будут для меня просто бомбезными.

  «Жаль, что в Средние века не существовало субмарин», – подумал я. Если бы Данте увидел зрелище, представшее нашим взорам, его описание чистилища было бы куда более устрашающим.

  Дрейфующая станция “Зет”

  На метеорологической станции в Ледовитом океане происходит катастрофа. Чтобы спасти выживших, туда отправляется атомная подлодка “Дельфин”. К экипажу прикомандирован наш главный герой — доктор, который специализируется на экспедиционной медицине.

  Если в “Терроре” Дэна Симмонса вас до чертиков пугала обреченность в борьбе со стихией, а в “20 000 лье под водой” не хватало подлодочной романтики — вам сюда. Количество сложностей и нетривиальных задач, которые придется решить героям на пути к своей цели, дает ощущение прохождения какой-нибудь игры жанра сурвайвл на режиме “ультрахардкор”.
  Книга полностью оправдывает свою принадлежность к остросюжетному жанру — напряженные сцены следуют одна за другой, из одной безвыходной ситуации в другую, заставляя вас нервно грызть губы без остановки, и, когда герои (наконец-то!) оказываются вне опасности, вы чувствуете настоящее облегчение и желание потрогать ̶т̶р̶а̶в̶у̶ теплую батарею и подышать полной грудью.
  Наш рассказчик в некотором роде ненадежный — он долго хранит свои секреты не только от других героев, но и от читателя, не то, что подогревая интерес, а вовсе не позволяя ему угаснуть ни на мгновение.

  Если “Атабаска” влюбляет в себя меткими портретами героев, то тут на меня наибольшее впечатление произвели описания окружения и атмосферы.

  Представший нашим взорам ландшафт, если можно дать такое определение голой и унылой пустыне, принадлежал, казалось, чуждому миру и производил жутковатое впечатление. Небо было безоблачным и в то же время беззвездным. Этого я не мог понять. Невысоко над южной частью горизонта из мглы поднялась тусклая луна, освещавшая таинственным светом погруженную во мрак безжизненную поверхность ледовой полярной шапки. Казалось бы, лед, освещенный луной, должен сверкать, переливаться мириадами искр, точно подвески в хрустальной люстре. Но он был темным. Луна висела так низко, что длинные тени, отбрасываемые причудливой формы торосами, создавали мрачный фон. Там же, куда падал лунный свет, лед был настолько выщерблен многочисленными штормами, что почти полностью утратил способность отражать свет.
  Неровная торосистая ледяная шапка производила впечатление чего-то нереального, неуловимого. То это было резкое, контрастное сочетание белых и черных цветов, то нечто призрачное, размытое, похожее на мираж, исчезающий в стылом безмолвии. Но это была не игра воображения, а поземка, которая неслась, подхваченная ледяным ветром, достигавшим подчас силы шквала и несшим с собой мириады острых ледяных иголок.

  Я знал: ледовый щит Арктики не место для похорон, но мог ли я себе представить, насколько зловещей будет сцена? После тепла, царившего на борту субмарины, стужа показалась нам невыносимой. Спустя пять минут все дрожали от холода. Кругом было темно, снова поднялся ветер, швырявший в лицо хлопья снега. Одинокий прожектор лишь подчеркивал нереальность происходящего, выхватывая из мрака кучку людей с поникшими головами, два завернутых в парусину бесформенных тела, лежащих у подножия тороса, Суонсона, склонившегося над страницами Библии. Из-за ветра и снега до нас доносились лишь обрывки фраз заупокойной молитвы. Из десятка слов я едва ли расслышал и одно. Потом все кончилось. Не было ни бессмысленных винтовочных залпов, ни никчемных звуков рожка. Лишь панихида, молчание да темные силуэты людей, нетвердой походкой спешащих положить обломки льда на завернутые в парусину тела. Спустя сутки мириады ледяных иголок и поземка занесут умерших, и те, закопанные в ледяной панцирь, будут вечно блуждать вокруг Северного полюса. А может, через тысячу лет тут образуется полынья, и мертвецы опустятся на неприветливое дно Ледовитого океана, не тронутые тлением, словно скончавшиеся только вчера. Жуткая мысль.
  

  Единственное, что самую малость подпортило мои впечатления от романа — кто в итоге оказался главзлодеем. Не могу сказать, что это было нелогично, неуместно или карикатурно, но все же глаза закатить захотелось. Впрочем, это вкусовщина.

  Оставшись под впечатлением от “Дрейфующей станции Зет” (5 из 5 и даже лучше), я перешла к заглавному роману книги — логично было предположить, что он окажется самым “козырным”.

  Арктика, как и смерть, уравнивает всех.

  Ночи нет конца

  У первых двух романов раскачка была довольно долгой, а тут движуха начинается с первых строчек. Рядом с гренландской метеостанцией аварийно приземлился пассажирский самолет. Теперь и ученые, и выжившие с лайнера должны совершить опасный переход через ледяную пустошь, чтобы выжить — при том, что среди пассажиров притаился убийца.

  В начале романа я поймала очень четкий вайб “Убийства в восточном экспрессе”. Управляющий тракторной компанией; звезда эстрады; проповедник; острый на язык, хотя и образованный, боксер со своим чудаковатым менеджером; светская львица с немецкой горничной; сенатор; неразговорчивый еврей; смахивающая на истеричку стюардесса. И вдобавок тяжелораненый пилот, который в любую минуту может отдать концы — вот наши действующие лица. У всех есть свои секреты, из-за которых главный герой то и дело их подозревает.

  Где-то в это время начали появляться тревожащие звоночки в части логики. Пример: персонаж знает, что ему необходимо принимать определенное лекарство, от которого зависит его жизнь (и функциональность — в конце концов, путешествие предстоит экстремальной сложности, тут и без критических состояний сдюжит не каждый) и, вместо того чтобы сообщить об этом главному герою — лидеру этого похода и к тому же врачу — пытается решить эту заковыку тайком, совершая действия, которые абсолютно точно не пройдут незамеченными и вызовут подозрения, мы ведь уже знаем, что в группе есть убийца!
  И подобных сомнительных “тайн”, которые герои пытаются всеми правдами и неправдами утаить, будет много. Каждый раз, когда такое двойное дно вскрывалось, я только тяжело вздыхала и спрашивала: ну серьезно? Понятное дело, что выворачивать свои секретики перед малознакомыми людьми никому не захочется, но ведь ситуация — не до жиру, быть бы живу.

  Главный герой вроде бы смышленый малый, однако иногда ведет себя как дурачок не потому, что все ошибаются и он не идеален, а только лишь силой авторского произвола. Он подозревает, кажется, всех выживших по кругу, а один раз без всяких солидных на то оснований раскручивает себя так, что ты понимаешь: убийца кто угодно, только не вот этот. То он мгновенно просчитывает какие-то неочевидные ходы злодея, то тупит, не проводя простейшие связи (бензин становится важной частью плана, которому захочет помешать убийца и тут неожиданно пропадает сахар — ну камон, как тут можно не свести одно с другим?).
  Герой подбирает предполагаемую улику — газетную заметку и пробегает ее глазами, замечая:
  Желания читать подробности этой истории у меня не было, но внутреннее чувство подсказывало, что заметка может мне еще пригодиться.
  Про заметку и ее содержание мы вспомним, когда она фактически уже не будет иметь никакого значения. Ну и зачем тогда это многозначительная ремарка?

  Один персонаж кидается под пулю, чтобы собою закрыть другого — хотя ничего, абсолютно ничего такого самопожертвования не предвещало. Пространство романа так и просит роста героев над собой — экстремальные условия заставляют людей быстро и кардинально меняться — но, к сожалению, тут эта тема не раскрыта, а если в пустоте просто констатировать факт “о, как юзернейм изменился!” — на языке слаще не станет, увы.

  Кроме того, я начала утверждаться в мысли, что Маклин — не тот автор, которого стоит читать запоем. Кусочки пазлов уже начинают повторяться и приедаться — в “Ночи”, как и в “Зет”, убивают тяжелораненого человека для заметания следов, главный герой снова доктор… (забегая вперед — в четвертом романе так же). Мы снова боремся со стихией, идя по ледяной пустоши…

  К середине роман начинает буксовать. Вроде бы события происходят, новые обстоятельства появляются, но остроты, чувства растущего напряжения совершенно нет. Всем холодно, все обморожены, все превозмогают и так снова и снова и снова… право слово, утомляет. Я вдруг поняла, что мне кошмарно скучно. Спустя несколько сцен раскрывается злодей — к этому моменту я его уже определила просто по тому наблюдению, что его главгер все время обходил вниманием и подозрениями.
  Внезапно все превращается в кинематограф средней руки — злодей берет заложников, а остальных бросает, вместо того, чтоб убить и этим обезопасить себя. Почему? Потому что у него принципы. Объяснение так себе, ничего из его прежних действий на наличие этаких принципов не указывало. Люди, которые уже стопроцентно должны были бы умереть от погодных условий, переживают переход не иначе как божьим чудом (а другие, более живучие, наоборот умирают опять же без какой-либо логики под таким исходом); измочаленный долгим переходом герой внезапно начинает демонстрировать чудеса бега и прочей физухи, а финальная сцена обрывается буквально секунду спустя после пикового момента. Я этому удивилась настолько, что сверилась с электронной копией — была уверена, что в типографии потерялись странички. С одной стороны, все сюжетные коллизии мы разрешили, поэтому можно уже и расходиться, а с другой… ну представьте себе какой-нибудь боевичок а-ля бондиана, где титры появляются сразу после того, как гг кидает злодею наручники.

  В общем, роман, что называется, начал за здравие, а закончил за упокой. В итоге он для меня балансирует где-то между 2.5 и 3 из 5.

  – Всегда это приходит слишком поздно. Всегда.
  – Что приходит, Лонни?
  – Сострадание, понимание или прощение.

  Остров Медвежий

  Скажу коротко: если “Ночь” вышла сомнительной, но хотя бы частично небезынтересной, “Остров” ничего, кроме скуки и вялого раздражения, у меня не вызвал.

  Для съемки фильма киногруппа плывет на отдаленный остров в Баренцевом море и, конечно, не все доплывут и не все выплывут.

  Главный герой — фактически калька с главного героя “Зет”. Инфодампы, которые в предыдущих романах были вписаны к месту и давали необходимые сведения, тут топорны, как справки с Вики, и к тому же абсолютно не нужны.

  Элементов северного сурвайвла, которые в остальных трех романах важны и даже сюжетообразующи, нет никаких. Саспенс отсутствует: герои почти сразу узнают, что их жизни в опасности, но им как будто все равно. Все постоянно пьют или говорят об алкашке (такого рода контента больше разве что у Ремарка), и ощущения, что это от стресса, безнадежности или страха — нет.
  Интрига раскрывается довольно быстро. Мы уже знаем, как и зачем (тут, как и со злодеем “Зет”, очень хотелось закатить глаза), а потом долго и мучительно выясняем, кто. Кто, мне было неинтересно — казалось бы, актерская труппа должна быть идеальным материалом для герметического детектива, но, даже дочитав роман до конца, я не смогла уверенно ориентироваться, кто из этих имен кто и чем они все друг от друга отличаются. Если не ошибаюсь, речь идет о добрых двух десятках героев, часть из которых нужны чисто для фона и даже собственных реплик не имеют.

  Одна лишь сцена вызвала у меня сильный эмоциональный отклик. И это было сперва недоумение, а потом гнев.

  Тупо уставившись на меня, Мэри покачала головой. Я ударил ее по лицу. Понимая, что больше сердит на себя, чем на нее, ударил снова. Девушка вскинула на меня глаза с удивлением и обидой. Я замахнулся вновь, но она закрыла глаза и отшатнулась. И тогда, вместо того чтобы ударить ее еще раз, я обнял девушку и прижал к себе. Мэри стояла неподвижно, даже не пытаясь вырваться. У нее не было сил.
  – Бедная моя Мэри, – сказал я. – И бежать-то вам больше некуда.

  Наш главный и якобы положительный герой, дамы и господа!

  Несмотря на неровность работ Маклина, другие его романы я все равно хочу прочесть, но, пожалуй, сделаю это после большого перерыва.

  2

  105