Рецензия на книгу

• 

  Аноним17 марта 2015 г.

  – Я не ваше дитя, и вообще я ничье дитя. Я – сын шлюхи, мой отец убил мою мать, а когда знаешь такое, знаешь все и перестаешь быть ребенком.

  Обычно книги Ромена Гари, какими бы ужасными и печальными ни были описываемые в них события, наполняют мое сердце светлыми чувствами, так много в его романах мечтаний и надежд. Обычно после его книг я ношусь по квартире с восторженным выражением лица и жужжу бедной маме в уши на одной ноте «прочитай-прочитай-прочитай-он-ведь-такой-прекрасный». Обычно. Сегодня я вместо этого всего свернусь под одеялом в клубочек и буду скулить как несправедливо побитая собака – дядя Ромен, ну за что?!

  За что все так бесконечно, зубодробительно и непробиваемо плохо? Ну вот вообще все. Рассказ об оборотной стороне жизни, тем более в таком городе как Париж, в принципе не может быть легким, это еще Ремарк доказал, но хоть один лучик? Маленький такой, но теплый и вечный. Точнее, хоть один счастливый маленький лучик, несчастных-то много: Лола, сенегалец, бывший боксер и транссексуал; Валумба и его братья, камерунцы, дворники и шаманы; Хамиль, алжирец, слепец, который все же забыл то самое имя. А еще та добрая девушка с Пигаль, доктор Кац, Луи Шарметт и Артюр, пусть он всего лишь зонтик. А еще Роза и Момо, главные лучики и чуть ли не самые несчастные из всех. И вот сидишь над романом, прекрасно зная и понимая, что не может в жизни все у всех быть хорошо, и все равно надеешься, надеешься, надеешься…

  Я понимаю, почему находятся те, кто считает роман спекулятивным – Ромен постоянно ходит по очень тонкому льду, и, видимо, в глазах недовольных с треском провалился в воду. Для меня же – преспокойно прошел по самым подтаявшим местам и перескочил все трещинки, а на все возникшие было возражения презрительно ответил «девочка моя, ты просто еще совсем не знаешь жизни». Так что верю. Вот так вот просто и бесхитростно. И надеюсь, что Надин и ее семья, в оставшемся за кадром финале, все же смогут подарить Момо немного детства и очень много хорошего и доброго, что пока остается для Момо неизвестным.

  Ох, Гари, нельзя быть таким восхитительным, просто нельзя!

  17

  47