Рецензия на книгу

• 

  Аноним12 ноября 2024 г.

  ЛУЧШИЙ (наверное) СОВЕТСКИЙ ДЕТЕКТИВ

  Ровно полвека тому назад, в октябре 1974 года, журнал «Новый мир» начал печатать в своем десятом номере лучший (по мнению многих) детектив советских времен: роман Владимира Богомолова «В августе 44-го…»
  Тогда это выглядело очень, очень странно: в «Новом мире» — детектив? В журнале, из которого недавно изгнали (и довели до могилы) лучшего советского редактора (и, наверное, поэта) Твардовского? Ни до, ни после долгие десятилетия «Новый мир» приключенческих романов не печатал.
  Публикацию дали в подписную кампанию, под конец года — как появлялись в СССР именно в журналах самые прекрасные и горячие произведения («Мастер и Маргарита» так вышел в 1966-м в «Москве», «Пикник на обочине» — в 1972-м в ленинградской «Авроре»). Предполагалось, что читатель, оглушенный блестящим и остросюжетным произведением, немедленно поспешит на почту и подпишется на издание на будущий год. Значит, высокохудожественный «Новый мир» тоже стал ловить подписчиков на горяченьком?
  «В августе 44-го…» немедленно перепечатали в «Роман-газете». А потом пошло-поехало: под разными названиями («Момент истины», «Убиты при задержании», «Возьми их всех») роман выдержал более ста изданий, тираж превысил несколько миллионов экземпляров. И перевели его на три десятка языков, от вьетнамского до финского, не исключая английский с немецким.
  Дело далеко не только в том, что детективов при Советах печаталось столь мало, что чуть ли не любой становился событием. «В августе 44-го… (Момент истины)» оказался прекрасно сделан. Каждого, кто открывал эту книгу, она хватала и не отпускала до самой последней страницы. Как и меня сейчас, когда я взялся «просто посмотреть». Незаметно полетели абзацы и главы, и вот за окном поздняя ночь, а ты читаешь где-то на середине книги и не можешь оторваться.
  Отчего же? Оттого что написана вещь простыми и ясными словами — ничего лишнего. А напряжение возникает на первой же странице и постепенно закручивается до едва ли не самой прекрасной с точки зрения саспенса (и литературы!) сцены, когда «поток сознания» уносит не дублинского гуляку, а капитана СМЕРШа, прокачивающего фашистского диверсанта. Оторваться просто невозможно!
  Очень, очень многое было тогда в романе необычно — да таковым и осталось, и не превзойдено до сих пор. Например, стилизация под совсекретные документы, которыми обмениваются (на разных уровнях) контрразведчики. Они органично вплетаются в повествование, придавая ему подлинность и усиливая напряжение. Как, к примеру, на 69-й странице. (Я цитирую по одному из многочисленных советских переизданий: Богомолов В. О. Момент истины. — В августе сорок четвертого… — Ставрополь: Кн. Изд-во, 1982) — (С вами, как всегда по четвергам, моя постоянная рубрика #69страница, выпуск №271).
  «ШИФРОТЕЛЕГРАММА
  Срочно!
  Быстрову.
  На №…. От 15.08.44 г.
  Допросом военнопленных остаточной группы установите, выходила ли рация группы в эфир до 13 августа. Если выходила, то где, когда и при каких обстоятельствах. Особый интерес для нас представляют любые сведения о шифре или коде и о режиме радиопередачи.
  Также выясните, занималась ли группа во время своего передвижения сбором разведывательных данных, велось ли ими наблюдение за железными и шоссейными дорогами.
  Военнопленных Гайна и Штоббе незамедлительно этапируйте в Лиду, отдел контрразведки авиакорпуса, для проведения следственного эксперимента с целью установления точного места выхода рации в эфир и воспроизведения обстановки и обстоятельств передачи.
  Егоров»
  Когда из простых слов и, казалось бы, скудными средствами удается создать высочайшее напряжение в миллион вольт — это тысячу раз браво автору. А какие яркие три главных героя — контрразведчики Алехин, Таманцев и Блинов, которых, раз встретив на страницах, вряд ли когда забудешь. Да и в каждого эпизодического героя здесь веришь. И в то, как описана война — пусть в тылу.
  Немудрено, когда узнаешь, как Владимир Богомолов работал над вещью. Начал в 1951-м — за 23 года, напомню, до первой публикации! И на места действия не раз выезжал. И в архивах трудился. И, как сам писал: «Любая информация, любая деталь мною обязательно подвергается перекрестной проверке и только после этого является для меня достоверной. Справочные и подсобные материалы для романа «В августе сорок четвертого...», как оказалось при разборке архива, состояли из 24 679 выписок, копий, вырезок различного характера». Исключительная скрупулезность — именно 24.679 выписок, ни больше, ни меньше. Да и охват!
  Документальный пласт в романе не очень-то нравился издателям. Изначально Богомолов намеревался публиковать роман в «Юности» (не менее известный, чем «Новый мир», но более тиражный тогда журнал, с молодежным уклоном). Заключил договор и получил аванс 900 рублей. Но редакторы, включая главреда Бориса Полевого, стали настаивать значительно сократить «документалку» и эпизод со Сталиным в Ставке убрать.
  Однако не на того напали. Богомолов отказался внести исправления и даже вернул аванс, большие деньги по тем временам, полугодовая средняя зарплата.
  Свой неуступчивый характер автор и при экранизации проявил. Даже в советские времена рассказывали байку о писателе, который на «Мосфильме» остановил сьемки блокбастера по своему произведению: подал на студию и киногруппу в суд. В итоге почти готовый фильм (оставалось доснять две-три сцены) смыли, а потраченные огромные средства списали в убыток. Хотя режиссером был знаменитый к тому времени Жалакявичюс, а в главной роли великолепный Шакуров (сейчас эта история многажды в Интернете расписана, если хотите, поищите – вот только сам фильм не найдете, нет его больше).
  И в следующей, уже российской экранизации, автор свое имя из титров снял. Хотя фильм вышел более-менее, но, конечно, ничего конгениального прозе Богомолова снять не удалось.
  Это только юный Тарковский смог переложить щемящий богомоловский рассказ «Иван» в не менее щемящее «Иваново детство». Хотя и там автор был крайне недоволен и первым вариантом сценария, и тем, как снял «Ивана» другой режиссер. Опять-таки Инет полон об этом историй. Да и от «Иванова детства» Богомолов оказался не в восторге.
  Реальные и вымышленные документы Богомолов во множестве использовал в своем огромном посмертном труде - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне…». О нем я уже писал, и книга эта, хоть и совсем не настолько остросюжетная, как «Момент истины», заслуживает самого пристального внимания.
  В итоге неуступчивый, дотошный, скрупулезный Богомолов вошел в историю, как автор двух рассказов («Иван» и «Зося») и одного романа. Но какого!

  4

  556