Рецензия на книгу

• 

  Аноним18 февраля 2015 г.

  Выходя из книжного магазина вчерашним вечером, я искренне полагалась на то, что выбор книги по обложке ещё ни разу меня не подводил.
  «Мне тебя обещали» лежала на дне моей сумки, между записной книжкой и папкой с документами — это на случай, если вдруг я начну рожать на автобусной остановке.
  Что-то внутри меня уже тогда говорило мне: это будет испытание.
  Книга, по меркам моего города, была достаточно дорогой, и я долго сомневалась, стоило ли рисковать в очередной раз? Впрочем, тут же нашлись утешающие доводы. Во-первых, столь популярное произведение легко будет в случае провала продать за те же деньги. Во-вторых, ещё пять минут и мой супруг, уставший торчать у книжных полок, вокруг которых я чуть ли не с бубном танцевала, отчаянно силясь выбрать, объявил бы если не о разводе то, по меньшей мере, о присвоении всем книжным магазинам города статуса закрытой для меня территории.
  Конечно, юморок так себе, но в тот момент меня это немного развеселило и, подхватив его под руку, я принялась вдохновенно щебетать о чем-то отстраненном, пряча свое чувство вины, и вскоре всё забылось.
  Как и ко всем новым книгам, особенно — выбранными мной лично, к «Мне тебя обещали» я присматривалась долго. У меня давно уже создалась привычка, прежде чем приступить к чтению книги, посмотреть, как она себя ведет. И зачастую сложившееся из этого мнение о том, что меня ждет внутри обложки — верное.
  «Мне тебя обещали» вела себя хорошо. Покорно позволила аккуратно отклеить ценник, уютно устроилась поверх сумки от ноутбука, ненавязчивым пятном влившись в обстановку.
  Мне нравилась её обложка: черно-белая, непритязательная, но живая, с кровавыми росчерками слов. Пример редкостной удачности сочетания этих двух цветов. Девушка, изображенная на обложке, слегка испуганно прижимала к уголку рта пальцы с темным, немного облупленным лаком, виновато глядя куда-то в сторону от меня. «Отчаяние» — веяло от этой книги. «Тоска». «Потеря».
  Мой внутренний голос в который раз прошептал что-то об испытании.
  Вернулась сестра. Моя сестра хоть и психолог, но книгочей из неё хреновый, что ни говори. Если когда-нибудь на досуге вы застанете её на диване с книжкой — знайте, это нечто вроде чернокожего президента во главе европейской страны — так же неожиданно, хотя вроде бы и… что здесь такого?
  Просто моя сестра не любит (читайте — не умеет) читать, а тут, проходя мимо полки, она развернулась на полшага, ухватив с сумки книгу, и принялась разглядывать её со всех сторон.
  «Знаешь, насколько я не люблю книги, даже я тут заинтересовалась. Мне нравится обложка. Скажи, он и правда пишет о себе?».
  «Не знаю», — пожала я плечами. С Эльчином Сафарли я была незнакома настолько, что даже очень удивилась, узнав, что он — мужчина. И после этого делать какие-то выводы не решалась, даже судить по тому, что на обложке нарисована девушка — в последнее время это стало опасно.
  Сестра с печалью, как мне показалось, отложила книгу и попросила потом высказать ей свое мнение. Я лишь кивнула, подозревая, что книга может очень ладно лечь на её собственную историю жизни.
  Тут я немного запаниковала, потому что такого бреда мне не хотелось бы иметь в коллекции прочитанного, но с другой стороны… Интерес к автору пересилил.

  Книга ждала меня ещё почти сутки, пока, наконец, я не выспалась, не переделала все архиважные дела в интернете и не завалилась на кресло, уговаривая собственную спину перестать надо мной издеваться. Спина послушалась, мелкий — нет.
  Только теперь я поняла слова своего внутреннего голоса об испытании.
  Книга и впрямь выглядела испытанием. Попадись она мне в руки немного раньше – год, два, три назад, когда депрессии в моей жизни было слишком много, я бы ушла ещё до десятой страницы. Вы не замечали, что чем счастливее человек — тем легче ему читать печальные истории?
  «Мне тебя обещали» была не то чтобы печальной.
  Она была обреченной.
  К концу этого «послевкусия» мое мнение, может быть, изменится, но сейчас, следуя своей привычке записывать все эмоции по мере происхождения событий, на 44-й с половиной странице, я опасно тону в глубине бассейна отчаяния, в который два раза в неделю приходит плавать главный герой. Каждый раз — с мыслью не выплыть.
  Напечатанная крупным, очень крупным для меня шрифтом, с отступами после каждого абзаца, отчего повествование кажется сборником отрывков из философского бреда, история главного героя, имени которого я до сих пор не встретила (разве что теплое и далекое Африка), кажется мне личным дневником. Даже личным твиттером, эдаким интернет-блогом, в котором он отчаянно жалуется на свою жизнь.
  Где-то к этому моменту, к 44-й странице, мне уже отчаянно хочется заглянуть в середину — плохой признак, — чтобы понять, будет ли здесь что-то ещё?
  Один позволенный перелист дает понять: вряд ли.
  Но я не сдаюсь. Где-то на заднем плане маячат обрывки истории, заставившей главного героя мыслить так, как он мыслит, и азартное желание докопаться до сути удерживает меня в книге.
  Я уже сейчас осознаю: это не просто испытание. Это многоразовое испытание.
  Уже сейчас я знаю, что книга останется у меня. Некоторые фразы я специально выделяю синим текстовыделителем — мне плевать, что сейчас скажут противники «издевательства над книгами». Это знак, что книга теперь моя. Что я к ней ещё вернусь. Что я ещё задержусь на этих строчках, ибо это — испытание. Испытание, проходя которое каждый новый раз, ты получаешь шанс понять заново. И немного по-другому.

  
  «Каждая проходящая минута — это уходящий шанс изменить многое, если не всё».
  

  У Эльчина Сафарли очень часто проскальзывают глубокие и жизненные мысли, которые вырываются взглядом из контекста, заставляя остановиться, хмыкнуть, задуматься.

  
  «Когда делаешь все так, как хочет даже самый родной человек, — это не то, чтобы неинтересно, но это же элементарно не твоя жизнь, и рано или поздно это обернется разочарованием».
  

  И он прав, констатируя эту печальную суть взрослой жизни.
  Именно «родные» — не «близкие», а «родные» люди, которые так хотят чтобы из нас вышли люди, чтобы у нас в жизни все сложилось наиболее удачно, которые лезут со своими советами, раздают свой жизненный опыт по поводу и без; именно они ломают нашу жизнь больше всего.
  Потому что добиться того, чего ты на самом деле хочешь можно только самому. Потому что понять, что ты на самом деле хочешь можно только самому. И если не следовать своим путем, жизнь не обретет красок. Конечно, ты будешь спотыкаться об валуны и бревна, о которых, может быть, тебя и стараются предупредить «родные» люди, но лишь споткнувшись о них ты почувствуешь боль, почувствуешь вкус крови, и в следующий раз уже будешь смотреть под ноги. Иначе не научиться.

  
  «…счастье не п*здец — само не приходит».
  

  …действительно. Нет, ну это вообще самая гениальная фраза во всей книге. Наверное, ею и озаглавлю часть.
  Тут даже добавить нечего.

  Я не успеваю расслабиться, отложив ноутбук, как приходится затаскивать его с пола на колени снова. Умные мысли попадаются всё чаще и чаще. Например, эту я просто не могла не прокомментировать.

  
  «Когда женщина решает отдаться мужчине, она непременно хочет познать его истоки. Отдаться — это не единичное физическое действие, это процесс, прорастание в то, что становится самым родным. Женщине оно необходимо: знать, каким был его день до теперь уже их дня. Это для мужчины постыдно, обнимая женщину, заглядывать туда, где живут события и люди, раньше бывшие для неё настоящими».
  

  Эльчин молодчин, сказала я себе, прочитав этот абзац.
  На самом деле, когда я пыталась найти эту цитату в интернете, чтобы не перепечатывать её вручную, то в нескольких местах она попалась мне, опубликованная пользователями-девушками, без последнего предложения.
  Глупые, оно же самое важное.
  Это и есть одно из главных коренных отличий женщины и мужчины в отношениях. Мужчина и женщина по-разному относятся к прошлому друг друга. Да, обоим оно в принципе интересно, но лишь женщина чувствует за собой полное право о нем знать, тогда как мужчина стыдится этого желания. И в свою очередь мужчина думает, что женщина относится к этому идентично, и наоборот. Оттого и возникают разногласия. Очень тонкий психологический факт, и очень немногие об этом знают.
  Эльчин Сафарли знал, и это меня приятно удивило. Пожалуй, на этом, именно на этом моменте мое недоверие к нему, чьими цитатами так и сорят ванильные паблики, исчезло, поменявшись в корне.

  Вообще, редкая книга вызывала у меня столь настойчивое стремление разобрать ее на цитаты.

  Я до сих пор сомневаюсь, смогла бы я поступить на филологический филфак по одной-единственной причине: я ненавижу литераторов. Ненавижу литературные разборы, когда один критик пафосно заявляет миру, что автор имел в виду под «затихающим закатом» тяжелую депрессию, другой находит в этом умиротворенное успокоение, а сам автор на самом деле имел в виду небо над Санкт-Петербургом, и больше ничего иного.
  Поэтому я никогда себе не позволяю, рассуждая о словах автора, что-то утверждать. Комментировать, высказывать своё мнение и предположения — но не более.
  Однако иногда моя интуиция говорит со мной утвердительным тоном.

  Чем дальше — тем яснее начинает прорисовываться главная трагедия книги. Я не сказала «главного героя», потому что я до сих пор не знаю точно, засунул ли автор под его шкуру самого себя, или это всего лишь маркетинговый ход.
  Однако это тонкое и болезненное «она» заставляет каждый раз вздрагивать вместе с ним. Насколько же сильный и глубокий след она оставила в его жизни, что каждый раз он выделяет это слово, заставляя читателя неуловимо подрагивать?
  Почему мы, именно мы, женщины, так ломаем мужские судьбы и характеры своим исчезновением? Или мы делаем это своим присутствием?
  Иногда я задумываюсь, что было бы с теми, кто любил меня, исчезни я из их жизни? И сравнивая с мыслями о том, что было бы, поступи так они со мной, я не всегда прихожу к одинаковому, равносильному или перевешивающему чашу весов страданий в мою сторону выводу. Что это? Мой «закидон», особенность мозга, последствие слегка циничного образа жизни, более крепкие нервы или просто присущая женщинам данность?

  
  «Чтобы состояние феерического счастья не обернулось рутиной, обязательно должны случаться приступы дикой тоски».
  

  И ещё одна суровая правда жизни, уравновешенная «феерически-дико», отражающая суть человека.
  Только недавно я с полчаса просидела, впав в ступор от неожиданного осознания того, как по-разному мы с мужем воспринимаем слово «выходной»: я, сидящая дома и ничем, кроме творчества и страданий по поводу приближающихся родов не занимающаяся, и он, вкалывающий каждый день по 9 часов на тяжелой работе, сутки через четверо получающий возможность побыть дома с семьей, выспаться и отдохнуть.
  Человек перестает ценить те блага, которые имеет, пока они для него данность.
  И каждый раз, когда я это замечаю за собой, меня гложет чувство досады, щедро приправленное тоской. Иногда я даже специально лишаю себя каких-то «плановых» радостей, или откладываю их на потом, чтобы ощутить их прелесть четче.

  Захотелось выбросить текстовыделитель, чтобы не закрасить им книгу от корки до корки.

  Перетащила в кабинет табуретку, поставила её возле кресла и водрузила на неё ноутбук, чтобы можно было не отрываться от книги.

  «Он» перечитывает Фаулза, которого она оставила ему со своими пометками.
  Где-то на моих полках пылится начатый «Волхв», и это случайное маленькое совпадение приближает меня к этой истории ещё больше, делая её ещё ближе.
  Как же я признательна судьбе за то, что когда я рискнула в последний момент изменить свой выбор в том книжном магазине, она подсунула мне под руки правильный вариант.

  Понемногу я начинаю понимать, почему книга написана так странно — огромными кусками увеличенного текста: ведь куда же проще напечатать все как полагается, помельче, поближе, без интервалов и с чуть большей красной строкой, зачем стараться чтобы книга была толще.
  На самом деле Сафарли не пытался сделать книгу толще.
  Может быть специально, может быть подсознательно, но он стирал границу между «книжным» и «личным», отчего история становилась проникающей, пронзающей, нетипичной.
  Он просто не хотел, наверное, чтобы она была книгой. Потому что это не книга.
  Совсем не книга.

  
  «…мудр тот, кто знает не многое, а нужное».
  

  Впрочем, несмотря на этот огромный шрифт, книга читается очень медленно. Потому что ты вдумчиво, внимательно читаешь каждое предложение, осмысливая его тут же, пробуя на вкус и проговаривая про себя. Именно так вся гамма чувств доходит до тебя полнотой вкуса.
  Когда я выбирала книгу, на какой-то обложке я прочитала «…в этой книге продумано каждое предложение, каждая мысль». Я была уверена, что это про «Мне тебя обещали».

  Забавно, но со временем бездна отчаяния, в которую я рухнула, не успев открыть первую страницу, превращается в яму поменьше, заполненную густым молочным туманом. Где-то вдалеке кричит птица, созывая своих птенцов на утренний вылет, посветлевшее небо потягивается, сонно разгоняя облака, восходящее солнце неторопливо красит его в пастельно-светлые тона.
  Забавно не это, а то, что происходит это после того, как случается ещё одна трагедия.
  Она как будто отчасти вымещает собой старую боль, но при этом, вот в чем загвоздка, не становится её аналогом. Как при неправильной игре бильярдный шар, которым при ударе забили в лунку, случайно попадает следом — и исчезает со стола.

  Дочитывала книгу я уже после родов (место, где можно поздравлять автора). И вот, лежа на диване и читая, в какой-то момент я подняла глаза на кроватку, где негромко сопел созданный мной человек.
  Герой книги «Мне тебя обещали», подумалось мне, слишком многое пережил в детстве. Слишком много детских травм, слишком неправильные, нечеловеческие поступки. И вот, глядя на своего сына, я в который раз подумала, что сделаю все. Все, что в моих силах, чтобы во взрослой жизни ему не пришлось переживать последствия чего-то подобного. Мне даже захотелось воззвать ко всем нам, секунду назад ещё детям, которые когда-то обязательно обещали себе, что не поступят со своими детьми так, как с ними поступали родители.
  Не забывайте это обещание. Никогда.

  У меня всё.
  Я хочу дочитать эту книгу в тишине. Потому что она слишком огромна, чтобы лишняя пара слов о ней что-то сказала.

  
  Примечания:

  Может, это моя большая ошибка, но я публикую рецензию, дочитав книгу только до середины.
  Этому есть две причины.
  Первая: где-то выше прозвучала цитата о счастье и тоску. Так вот. "Мне тебя обещали" хорошо читать, когда ты искренне счастлив. Если ты немного устал, депрессуешь или просто не в настроении, она начнет немного раздражать, потому что груз станет невыносимым.
  И вторая: не всегда нужно заканчивать истории, особенно такие. Пусть для каждого из вас конец её будет разным.
  И изменится ли мое мнение, дочитав её, или нет, неважно.
  Я сказала все, что хотела сказать.

  П.С. нет, не все. В следующий раз я лучше дочитаю книгу. Господи, Сафарли, ну ты и мудло...

  9

  56