Рецензия на книгу
Русская кухня в изгнании
Петр Вайль, Александр Генис
Аноним16 февраля 2015 г.Мне посчастливилось (а может и наоборот, не повезло) родиться, вырасти и жить в одном месте. Ну ладно, родилась я за 300 км от места, где выросла, но что 300 км для бешеной собаки. Но тем не менее, я на редкость космополитична и легко соглашусь переехать в другое место, если будут подходящие условия. Думаю, это из-за моей довольно многонациональной семьи, каждого члена которой хорошо помотало по миру, поэтому и я такая же, легкая на подъем и открытая новому. Игорь Померанцев описывает себя в таком же духе -
Мабуть, моя пристрасть до винограду – це туга за ґрунтом. У душі я патріот. Але ґрунту в мене нема. Я – приший кобилі хвіст, хвостик.Все так, Игорь Яковлевич, все так. И пусть я не эмигрант, как и Померанцев, как и Вайль с Генисом, но я понимаю, что такое быть таким перекати-полем. По другому бы эмигранты сходили бы с ума и засыхали, умирали бы в тоске за своим грунтом на своих же корнях.
Мой дед - венгр, благодаря ему я еще в садике пугала детей, когда не понимала, как можно называть гуляшем эти куски мяса в мучной жиже, когда гуляш - это суп? Да и "гуляш" - это тоже неправильно. Гуйяш он, и мяса в нем не бывает. У нас часто на столе были такие нетипичные яства для киевских широт как бигос с черносливом, а когда мои друзья с восторгом открывали для себя бограч и банош в поездках по Карпатах и Закарпатью, я усмехалась, я-то на них выросла.
Моя прабабка была из польских евреев. Думаю, благодаря ее крови я жуть как люблю кошерную еврейскую кухню. Если бы в мире пропала вся еда, я бы выжила на одном хумусе, это идеальная еда. Другая прабабка была вроде бы как коренная украинка, но очень хорошо готовила молдавскую кухню - соленые вертуты, сладкие плачинды, чернослив и курага, фаршированные орехами. О, открою семейный рецепт фаршированного чернослива, от которого текут слюни, когда вы еще только планируете его готовить - просто замочите на ночь, на 5-6 часов, сухофрукты в вине. Идеал - водянистое, но терпкое красное молдавское. А потом, как всегда, орехи на 20 минут в кипяток и нафаршировать ими размоченные ароматные фрукты, в конце залив все взбитой сметаной с сахаром.
К чему все это? К тому, что мне понятна боль авторов книги. Не думаю, что они хотели написать поваренную книгу или книгу воспоминаний о своей родине. Мне кажется, это была попытка переосмыслить свое же прошлое, свои же привычки. Не зря говорят, что плохое забывается и даже про самые плохие этапы жизни (не думаю, что еврейские писатели сбегали из СССР от замечательной жизни) помнишь только хорошее. Мне поначалу книга жуть как не нравилась, казалось скучной и не интересной, пока я не поняла, что мои ожидания просто не совпали с явью. Не понимала я, что книга абсолютно не про русскую кухню в изгнании. Это про русский желудок в Америке. Про желудок, привычный к другой пище. Знаете хохму о том, что мы, люди, это на самом деле мозг с придатком в виде тела? Читая Вайля и Гениса, мне казалось, что мы - это люди-желудки с придатком в виде тела. И ведь это не сарказм, это реальность. Мы действительно то, что мы едим. Но главней, и это и есть основная идея книга - мы то, что мы хотим есть. Ведь если ты ешь пряные грузинские блюда - ты горячий горец с вспыльчивым характером. А если ешь сырую рыбу и водоросли - ты невысокий, но умный японец. Но кто ты, если ешь стейк, а хочешь котлет? Если ешь рыбную похлебку, а хочешь ухи?
А если вы считаете, что еда и ее влияние не важны и нечего тут было писать такую простыню, что же, подумайте об этом еще раз, когда будете есть мамин борщ или просто свою любимую еду..
Может, кому-то покажется, что нельзя испытывать такие сильные чувства по такому малозначительному поводу (как еда). Но для чего же тогда их беречь, если не для этой, самой сокровенной материи?665