Рецензия на книгу

• 

  anishenkoalex20 октября 2024 г.

  Почему роман «Мы» Евгения Замятина: это про власть технологий, а не государства?

  В годы, когда я был школьником, роман Евгения Ивановича Замятина «Мы» входил в школьный курс литературы (не знаю, как сейчас), но прошел, в итоге, мимо меня. В уже сознательном и взрослом возрасте вместо него было прочитаны «Скотный двор» и «1984» Оруэлла, и только-только к 35 годам мне удалось добраться до «Мы». Естественно, во время чтения и после напрашивались сравнения с романами (точнее романом) Оруэлла, попытки проанализировать мир будущего в обоих произведениях и понять, кому же лучше удалось передать суть тоталитарного общества и государства. Но как оказалось, сравнение здесь неуместно, так как «Мы» Замятина - это не про всеобъемлющую власть государства. Это про тотальный контроль технологий и дальше попытаюсь объяснить, почему так думаю.

  Тоталитарное (нет) Единое Государство

  Повествование от лица жителя Единого Государства Д-503 содержит крайне скудные упоминания о том, как устроено все вокруг и, что самое главное, почему стало так, а не как-то иначе. Что мы знаем о мире в романе?

  Некогда произошла война, длившаяся 200 лет (война, как описано в тексте, «между городом и деревней»), по итогам которой большая часть населения была уничтожена. Выжившие поделились в некой пропорции, первая часть огородилась от другой Стеной и установила у себя технократический режим (почему не тоталитарный поясню чуть дальше). Казалось бы эта часть вполне может сойти за начало, но ровным счетом ничего не сообщается о причинах войны, ее участниках, о том, на чьей стороне были оставшиеся люди. 

  У людей живущих в Едином Государстве имеется централизованный орган принятия решений (Благодетель), система контроля их исполнения (Хранители) и карательная система для нарушителей (Машина Благодетеля и Газовый Колокол). Решения Благодетеля подлежат беспрекословному выполнению, а власть его распространяется на все сферы жизни общества Единого Государства. Казалось бы, описана идеальная формула тоталитарного государства, не так ли? Но на практике эта властная система не выдерживает проверки на тоталитарность.

  Простым примером является ситуация с выборами Благодетеля - когда ряд несогласных голосует против, то на следующий день об этом сообщается в Государственной Газете (единственном печатном органе). Сама власть заявляет о том, что среди нумеров есть несогласные.

  Еще один пример - беременность О-90.  На первый взгляд, вновь видятся тоталитарные нотки, так как рождение детей подчиняется установленным нормам и зачать ребенка могут только нумеры, которые соответствуют определены параметрам (Материнская и Отцовская Норма). Но что происходит, когда О-90 беременеет от главного героя? Она также продолжает жить в Едином Государстве, передвигается вместе со всеми по его улицам, посещает работу, лекториумы и пр., кажется, что ровным счетом никого не интересует ее растущий живот. Такое отсутствие контроля к отдельно взятому нумеру вряд ли возможно в тоталитарном государстве.
  

  Но если Единое Государство не обладает всей полнотой власти, то кому она принадлежит?
  

  Все в «руках» Технологий
  

  Как мне кажется, Единое Государство в первую очередь, технократическое - технологии поставлены здесь в главу угла и являются тем, что определяет ВСЕ. Жизнь нумеров контролируется Часовой Скрижалью, которая определяет продолжительность всего, чем занимается нумер в течение дня, недели, месяца и всей жизни. Обратите внимание, не Благодетель этим занимается, а некий механизм. Передвигаются жители рядами по четыре не от того, что так решила власть - это аналогия с часовым механизмом, где каждый винтик находится на своем месте и выполняет каждую секунду четко определеную функцию. И имена у каждого отсутствуют не потому, что их наличие как-то угрожает Благодетелю или Хранителям, а потому что они заменены на сочетание буквы и цифр - это маркировка, которую наносят для идентификации на детали из которых собираются различные приборы. Евгений Замятин помимо того, был писателем, являлся еще и морским инженером, причем, как отмечается, достаточно профессиональным, потому про техническую составляющую любого, хоть сколько-нибудь сложного механизма, он точно знал.
  

  Выходит, что каждый представитель Единого Государства - это деталька в огромном механизме. И этот механизм противопоставляется чему-то дикому и неорганизованному - тем, кто живут за Стеной и далеки внешне от нумеров (голые и волосатые), у них нет технологий, они «учатся у деревьев, зверей, птиц, цветов, солнца».

  Стоит понимать, что «Мы» был написан в 20-ых годах XX века, когда мир еще не имел примеров тоталитарных государств (Третьего Рейха или СССР), но познакомился с ужасающими последствиями развития технологий - отравляющие газы, автоматическое оружие и пулемет, танки и авиация. В странах Европы только поднимался призрак тоталитаризма и он казался чем-то блеклым на фоне изобретений Первой Мировой. Поэтому не всеобъемлющей власти государства тогда боялись люди, а времени, когда технологии поработят людей или настолько кардинально изменят общество, что от человека не останется ничего человеческого.

  Я или Мы?

  Помимо противостояния между технологиями и их отсутствием, основным центром борьбы в романе является противопоставление личного и коллективного. Не государства и личности, а личности и общества. Выше уже было сказано, что власть в Едином Государстве остается постоянно где-то на третьем плане, уступая первое место технологиям, а второе - коллективному. Каждый нумер Единого Государства не должен выделяться из общего числа других (одинаковая одежда, одинаковая обстановка внутри помещений, одинаковые прически), также у него не может существовать чего-то личного (самый простой пример этого - свободные сексуальные отношения, когда любой нумер при помощи талона может провести интимную встречу с любым другим нумером). Талон здесь не средство контроля над сексуальной жизнью нумеров со стороны государства, а все также способ упорядочивания движения деталей в огромным механизме. Если крайне упростить, то Единое Государство это коммуна. В первую очередь преступлением там становятся не действия, направленные против государства, страшным является попытки перестать быть как все. Об этом, в первую очередь переживает Д-503, который начинает осознавать, что его поведение не укладывается в установленные обществом нормы. И лишь где-то на заднем плане есть страх того, что он не отправился в Бюро Хранителей, чтобы доложить о действиях I-330 (туда, он к слову, так и не явится). И такое асоциальное поведение в самом романе названо не преступлением (то есть, нарушением закона, установленного государством), а болезнью (отклонением в нормальной жизнедеятельности организма, нарушением работы его функции). Д-503 в итоге не преступник, а просто больной человек.

  Революция без идеи, революционеры без плана

  Беглый взгляд на любые попытки (удавшиеся или не очень) революционных выступлений поможет понять, что у восставших всегда был план на случай победы. Будь то большевики или декабристы в России, третье сословие во Франции или кубинские революционеры во главе с Кастро: у каждого из них имел ответ на вопрос «Что будет дальше?». Но ответа на этот вопрос не дают восставшие в романе «Мы». Чего они хотят? Какая цель выступления? Что будет, если революция удастся?

  Казалось бы идея изначально проста и одновременно безумна: направить сопла «Интеграла» на город и уничтожить его. Когда выполнить эту задумку не удается, то происходит подрыв Стены, после чего в пролом попадают те самые «голые и волосатые» люди. Не находите, что похоже на Базарова с его «сперва нужно место расчистить»? Восставшие не обозначают ровным счетом ничего, что будет после их действий, нет горизонта планирования, нет понимания последствий. Насколько ЭТО можно называть восстанием или революцией?

  Но если, как говорилось выше, не государство главный элемент в мире Д-503, то возникают мысли о том, против чего или кого направлены действия недореволюционеров. Ответ, как мне видится, можно найти если поискать в социальных сетях контент под ключевым словом «пранк». I-330 с компанией бросают вызов обществу! Причем делают это дважды: в первых раз во время голосования, после уже пытаясь направить «Интеграл» на город. Модель поведения подростков - назло всем буду делать так, как мне запрещают. Тут нет цели, замысла, идеи. Просто стремление выделиться из «серой массы». Да, способы нестандартные: если голосование против еще куда не шло, то попытки уничтожения целого города уже что-то из ряда вон.  Восставшим не важно, что будет после, у них даже нет плана на случай, если все получится. Тут главное - действие.

  Финал произведения еще больше убеждает меня в мыслях, озвученных выше. Из разговора Благодетеля и Д-503 можно понять, что сам Благодетель всего лишь винтик в огромном общественном механизме и является, своего рода, проводником «общественной воли». По сути, в тексте действительно описывается лишь одно восстание - попытки Д-503 осознать себя личностью, индивидуумом, отдельной частью общества или того самого «Мы». В результате он проигрывает, но проигрыш этот не перед властью, государством или Благодетелем, а перед коллективным «Мы».

  Вместо заключения…

  Мне кажется, автор заранее дает нам спойлер, намек на то, чем все закончится. Это происходит в моменте, когда Д-503 решает, что название у его произведения (заметок для будущих поколений) станет то самое «Мы». Это похоже на то, что можно увидеть в фильмах, когда режиссер вначале показывает финальную сцену, а потом рассказывает, как протагонист к этому финалу пришел.  Читателю сразу дают понять, что закончится все тем, что «Мы» победит и поглотит начавшее восставать «Я» главного героя. Да, Стена отчасти разрушена и в одной из частей города бесчинствуют дикари, а нумера, живущие в ней обезумели (то есть, «заболели»). Но уже построен новый сегмент Стены и Д-503 уверен, «что Мы победим». 
  

  
  

  Содержит спойлерыОткрыть

  9

  214