Рецензия на книгу
Im Westen nichts Neues
Erich Maria Remarque
CloudStrife_7 октября 2024 г.«...Зря ты так надрывался»
«На Западном фронте без перемен» — роман о потерянном поколении, которое было загублено войной...
Давно хотела прийти к Ремарку, но ручонки не дотягивались. А когда книга появилась передо мной, я уткнулась в нее, и ничего больше не замечала вокруг, только читала, пока странички не закончились.
«Ремарк он такой», очень затягивает, не знаю, почему так много времени прошло, сколько я его откладывала...
Творчество Ремарка традиционно ассоциируется с образами трагедийного характера - двумя мировыми войнами, «потерянным» мироощущением.
Эта книга тяжелая, и над смешным в ней особо не смеешься, по крайне мере, я читала ее серьезно..
При помощи
чревоугодия они ненадолго, опять же, хотят отвлечься от всего того, что их окружает: война, голод, разруха; подразумевается обновление душевное. Процесс еды
соединяется с кругом каких-то образов, которые прибавляют к трапезе как к утолению голода и жажды еще и мысль связи акта еды с моментами рождения/смерти (тот же Боймер пек оладьи под градом осколков). Ведь проглатывая, человек оживляет объект еды, оживая и сам, 'еда' - метафора жизни и воскресения. Причем, три этих понятия -«смерть», «жизнь», «снова смерть» - для первобытного сознания являются единым взаимно-пронизанным образом. Поэтому «умереть» значит на языке архаических метафор «родить» и «ожить», а «ожить» -умереть (умертвить) и родить (родиться). В силу этого еда получает семантику космогоническую, смерти и обновления вселенной, а в ней всего общества и каждого человека в отдельности.В некоторых эпизодах романа выделяются так называемые «зоны перехода», где некарнавальные элементы попадают в карнавальное пространство, тем самым искажая его.
Таким образом, карнавальный подтекст по-разному распределяется между двумя масштабными реальностями - фронтом и родиной, которые противопоставлены друг другу как карнавальная зона - некарнавальной. Кроме того, при анализе некоторых сюжетов выделились «зоны перехода» из одной реальности в другую.
Концовка действительно удивила. А с другой стороны — не останется же действительно хеппи энд только у главного героя, как клише.
Деревья здесь сверкают всеми красками и отливают золотом, в листве рдеют алые кисти рябины, белые проселки бегут к горизонту, а в солдатских столовых шумно, как в улье, от разговоров о мире. Я встаю. Я очень спокоен. Пусть приходят месяцы и годы, — они уже ничего у меня не отнимут, они уже ничего не смогут у меня отнять. Я так одинок и так разучился ожидать чего-либо от жизни, что могу без боязни смотреть им навстречу. Жизнь, пронесшая меня сквозь эти годы, еще живет в моих руках и глазах. Я не знаю, преодолел ли я то, что мне довелось пережить. Но пока я жив, жизнь проложит себе путь, хочет того или не хочет это нечто, живущее во мне и называемое «я». Он был убит в октябре 1918 года, в один из тех дней, когда на всем фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: «На Западном фронте без перемен». Он упал лицом вперед и лежал в позе спящего. Когда его перевернули, стало видно, что он, должно быть, недолго мучился, — на лице у него было такое спокойное выражение, словно он был даже доволен тем, что все кончилось именно так.
Содержит спойлеры36616