Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 февраля 2015 г.

  Ленивый – не вреден… ему лень даже делать себе приятное…
  Леонид Сухоруков.
  

  Невозможно уклониться от смешанных чувств по отношению к главному герою Илье Ильичу. Он герой, это - однозначно, но такой, к которому испытываешь неоднозначные чувства: жалость сменяется сочувствием, симпатия перерастает в легкий негативизм и раздражение. А в дополнение, возникает чувство пустоты, складывается впечатление, что мой герой, затянет меня сейчас туда, куда мне самой совсем не хочется – в тоску, отрицание, непринятие внешнего мира, и я вот – вот полностью окунусь в его «идеальную» ленную безмятежность.

  Илья Обломов двусторонний человек: отчасти он деятельный, отчасти пассивный. И мы все мы отчасти схожи с ним. Мы заявляем себя деятельными людьми, когда в детстве с наслаждением отдаемся шумным играм, беготне, спорам; когда в молодости серьезно стремимся преобразить себя и мир вокруг, прибегая к соответственным мерам; в зрелости бросаемся в разные предприятия, участвуем во всевозможных общественных делах, ведем деятельную и активную жизнь, и даже в старости, не утолив до конца своих желаний, мы продолжаем двигаться вперед. Пассивным же, человек становится отчасти от того, что сторонится потока жизни. Когда является лишь созерцателем и мечтателем, когда дружеские компании кажутся слишком шумными, а вся работа – слишком утомительна и хлопотлива, когда человек не желает творить историю, а только быть ее наблюдателем, когда покой становится первостепенным, а деятельность остается на заднем плане. Вот тогда, он создает благоприятную почву для взращивания лени, и каждый раз удобряет ее, когда находит оправдания ей.

  В этом весь Обломов. Но, стоит ли искать виноватых и перекладывать ответственность на других за то, что вполне добрый и не глупый человек, с хорошими задатками с раннего детства, Илья Ильич подменяет реальную жизнь на вымышленную, ложится на диван, предается скуке и бессмысленным мечтаниям? Вполне допустимо. И в этом не малая заслуга родителей. Совместно с нянями, они воспитали в мальчике безвольность и бесхарактерность, всякий раз запрещая ему быть самостоятельным и принимать решения самому. Они оградили его какой-то удушливой любовью и заботой. Их доброта была настолько всеобъемлющей, что он даже и не понял, что в жизни бывают трудности, и тем более, как с ними справляться. Дошло до того, что даже чулки ему натянуть было трудно и ленно, и все на что он был способен, так это подставить ногу слуге. Причем и мать и отец, вполне были уверенны, что живут и поступают правильно, «жить иначе – грех». Оттого-то жизнь в нем, постепенно, то застывала, то снова приобретала краски, но, увы, ненадолго. Первое же препятствие (будь то переезд на другую квартиру, написания письма, выход в свет) его снова и снова возвращало в исходное положение – сонливость, апатию, безучастность, пассивность и лень. И даже любовь не смогла вернуть ему силы, придать уверенности, возбудить интерес. Страх перед тягостными заботами о переустройстве имения перед женитьбой, длинный путь к свиданиям с Ольгой через Неву, вернул его к спокойной жизни, дивану и халату.

  Увы, увы, увы…Борьба внутренних сил, в нем самом и с самим собой, обрела поражение. И достигнув, пика своего блаженства в доме Агафьи Матвеевны, которая отменно продолжает заботиться о нем, вкусно и обильно кормить, «он тихо и постепенно укладывается в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками…»

  10

  43