Рецензия на книгу

• 

  Аноним4 февраля 2015 г.

  Литература – дальше

  «Я знаю, как на мёд садятся мухи,
  Я знаю смерть, что рыщет, все губя,
  Я знаю книги, истины и слухи,
  Я знаю всё, но только не себя».
  (Франсуа Вийон, пер. И. Эренбурга)

  
  Фабула романа зарождается во сне, в отражении зеркала «быстром, загадочном явлении, будто визит с того света». Этот сон в бессонную ночь возникнет в романе ещё раз, много позднее, когда станет воспоминанием не только героя, но и читателя. «Будто и не сон вовсе…»

  С романа Донны Тартт «Щегол» в истории мировой литературы начинается XXI век. А я не знаю, радоваться этому или не стоит…

  Дни безвременья остались позади, как будто. Выросло поколение писателей, для которых Вторая мировая война значит не больше, чем написано в учебнике истории. Нет ни вины, ни ответственности. Робкое упоминание 1943 года в романе: это был год «слабого чая без сахара и сна на голодный желудок». Ну да, «слабого чая»… Зато «в руках» нового поколения, не страдающего от чувства собственной ущербности и беспомощности, литература перестаёт быть искусством отрицания.

  Одним крылом «Щегол» отмахнулся от постмодернизма, объявив его лоскутные, собранные по кусочкам произведения, «подмёнышами», имеющими исключительно сентиментальную, но не «реальную» ценность, другим - уверенно указал литературе путь: обратно в прошлое. Но не затем, чтобы иронично переосмысливать великое прошедшее, а чтобы просто писать. А что, собственно, остаётся делать писателю, не успевшему родиться в то время, когда литература имела какое-то значение, кроме как мечтать о ренессансе ренессанса? «Скорее, - пропела птица, - найди их, найди их. За поворотом. В первую дверь».

  Гениальным усилием Донны Тартт изменён сам вектор развития литературы: вместо послевоенного стремления к молчанию «сверхновый» роман обращается к многословности. И ведь получается, «плетение словес», виртуозное и нетривиальное. Другое достижение «сверхнового» - решительный отказ от главного средства выразительности, изобретённого XX веком, от абстракции. «Должен быть другой способ», и он найден. В романе Донны Тартт всё конкретно. Можно с уверенностью говорить о возрождении реалистического способа видения в искусстве, возвращении к отражательной природе литературы, о романе-зеркале.

  Читатели с удовольствием отыскивают в «Щегле» литературные аллюзии и скрытые темы (вешки, кажется так у Набокова?) – Диккенс, Достоевский, Эко. Но здесь, вроде бы, и нет никаких «загадок», нуждающихся в расшифровке. Если верно, что каждая картина автопортрет, то каждая книга – автобиография: в данном случае – история драматичной борьбы писателя за самоопределение в современном мире. Итог борьбы – обретение бессмертия, только заключается оно не в «причастности» к антиквариату, как нас пытается убедить герой в затянувшемся финальном монологе, а в написанных воспоминаниях (чем и является по сути «Щегол»), пусть и обращённых к несуществующему читателю. Тот самый «след в тонкой ткани пространства».

  Впрочем, у меня тоже есть одна ассоциация с романом – сказка братьев Гримм «Горшочек каши». Жила-была одна девочка. Добрая и очень талантливая. Однажды девочка загадала желание: хочу написать роман, такой же великий и незабываемый, как «Улисс», но только проще. Стоило сказать: «Раз, два, три, Горшочек, вари!» и… Амстердам, отель, сенсационно-детективная завязка; Нью-Йорк, ретроспектива, девочка с рыжими волосами, взрыв в музее, семейство Барбур; возвращение отца, Город Грехов, мой друг Борис, в «сточную канаву с открытыми глазами», авария, путешествие с Поппером в поисках Америки; добрый мудрый Хоби, девочка с рыжими волосами, антиквариат, искусство…

  Нужно было сказать: «Раз, два, три, Больше не вари!» - но девочка забыла эти слова. А горшочек варит и варит… incorrect standards of life, «над пропастью», ожидание, будет свадьба?, Борис-часть-вторая, ЧТО?!!, виртуозные разговоры, опасность; голландский триллер, отчаяние, ненаписанные письма, невысказанные мысли, nihil, С Рождеством!; домой, Гессе - прозрение, девочка с рыжими волосами, в двух словах о смысле жизни, ещё раз о смысле жизни, смысл жизни - быть причастным, быть… Тео Декер: я не познал истину, зато навёл порядок в своей жизни. «Щегол»: «неведомый шедевр» талантливой писательницы. Иногда самое сложное в искусстве – вовремя остановиться.

  38

  240